День выдался длинный. Слишком длинный, и я готов уснуть.

Задушевный разговор с Кеном меня совершенно вымотал. А потом еще эта Сара, Соня, или как ее там, и Лэндон, не сводящий с нее глаз за ужином, доконали меня окончательно.

Несмотря на то что я предпочел бы, чтобы Тесса не уезжала, не сказав мне ни слова, мне нельзя пожаловаться вслух: она не обязана отчитываться передо мной.

Я вел себя хорошо, как и обещал ей, и ел молча, а Карен и отец, или кем бы он ни был, осторожно косились на меня, явно ожидая, что я сорвусь и испорчу ужин.

Но этого не случилось. Я сидел тихо и тщательно пережевывал каждый кусок. Даже не клал локти на дурацкую скатерть, которая, по мнению Карен, добавляет весеннего настроения в пастельных тонах или что-то в этом духе, хотя на самом деле это не так. Скатерть просто ужасная, и, пока Карен не видит, кому-нибудь нужно ее сжечь.

После разговора с отцом мне стало немного лучше – чертовски неловко, но лучше. Удивительно, но я продолжаю называть Кена отцом, хотя в подростковые годы мне с трудом удавалось произнести его имя не нахмурившись: я мечтал, чтобы он никуда не исчезал, тогда можно было бы ему врезать. Сейчас, когда я хотя бы отчасти понимаю, через что ему пришлось пройти и почему он так поступил, злость, которая так долго бурлила во мне, утихла.

Странное ощущение, словно что-то выскользнуло из тела. В романах это описывают как прощение, но до сегодняшнего вечера я никогда не испытывал ничего подобного. Не уверен, что оно мне по душе, но, если начистоту, так проще отвлечься от постоянной муки и тоски по Тессе.

Я чувствую себя лучше… счастливее? Не знаю, но теперь все мои мысли о будущем. О будущем, в котором мы с Тессой покупаем ковер и полочки, или чем там еще занимаются женатые люди. Единственные известные мне супруги, которые могут вытерпеть друг друга, это Кен и Карен, и я понятия не имею, что они делают вместе. Кроме того, что строгают детишек, когда им уже за сорок. Я по-детски кривлюсь от этой мысли и делаю вид, что не думал только что об их сексуальной жизни.

Честно говоря, размышлять о будущем гораздо забавнее, чем мне казалось. Раньше я никогда ничего не ждал от него, да и от настоящего тоже. Всегда знал, что буду один, поэтому не строил дурацких планов. Еще восемь месяцев назад мне и в голову не приходило, что бывают такие люди, как Тесса. Я и не предполагал, что где-то поблизости одна несносная блондинка только и ждет, чтобы перевернуть мою жизнь с ног на голову, окончательно свести меня с ума и заставить полюбить себя до последнего вздоха.

Черт, если бы я знал, что она существует, то не тратил бы время впустую, трахая каждую встречную телку. У меня никогда не было такого: сила серо-голубых глаз не вела меня, не сопровождала в моей безумной жизни, поэтому я и совершил слишком много ошибок, и сейчас нужно очень постараться, чтобы все исправить.

Если бы я мог повернуть время вспять, то не прикоснулся бы ни к одной другой девушке. Ни к одной. И если бы я знал, как это прекрасно, – ласкать Тессу, то готовился бы, отсчитывал дни до того момента, как она должна была ворваться в мою комнату в доме братства и начать трогать книги и вещи, несмотря на мое недвусмысленное предостережение этого не делать.

Единственное, что помогает мне более-менее держать себя в руках, – это надежда, что она в конце концов вернется ко мне. Она увидит, что на этот раз я не заберу свои слова назад. Я женюсь на ней, даже если мне придется тащить ее к алтарю силой.

Это еще одна наша проблема – назойливые мысли. Как бы я ни отрицал их вслух, ничего не могу поделать с собой и улыбаюсь, представляя ее в белом платье, сердитую и кричащую на меня, пока я в буквальном смысле тащу ее за ногу по покрытому ковром проходу между скамьями. Играет какая-нибудь дурацкая мелодия на арфе или другом инструменте, который используют только на свадьбах и похоронах.

Если бы у меня был ее номер, я написал бы ей сообщение, просто чтобы убедиться, что у нее все хорошо. Но она не хочет, чтобы он у меня был. Я едва сдержался, чтобы после ужина не вытащить телефон из кармана у Лэндона и не переписать номер.

И вот я лежу на кровати, когда мне следовало бы ехать в Сиэтл. Я мог бы и должен бы это сделать, но нет. Нужно держать дистанцию, или она оттолкнет меня еще дальше. Достав телефон, я начинаю просматривать в темноте ее фотографии. Если в ближайшее время придется довольствоваться только застывшими образами воспоминаний, семисот двадцати двух будет недостаточно, потребуется больше.

Вместо того чтобы продолжать изображать из себя одержимого фотографа, я выбираюсь из кровати и натягиваю штаны. Вряд ли Лэндон или беременная Карен оценят мою наготу. Хотя, может, и да. Улыбнувшись собственным мыслям, я несколько секунд раздумываю над планом. Конечно, Лэндон заупрямится, но его легко уломать. На второй сомнительной шутке о его новой пассии он, покраснев как детсадовец, начнет выкрикивать номер Тессы.

Я стучу дважды, честно предупреждая, что собираюсь войти, и распахиваю дверь. Он спит, лежа на спине, с книгой на груди. Чертов «Гарри Поттер». Следовало догадаться…

Слышится шум, и я вижу слабое мерцание. Словно знак свыше, экран его мобильного начинает светиться, и я хватаю телефон с тумбочки. На экране имя Тессы и начало сообщения: «Привет, Лэндон, спишь? Потому что…»

В режиме предварительного просмотра сообщение не показывается целиком. Мне нужно его дочитать.

Я кручу головой, пытаясь не поддаться ревности.

«Почему она пишет ему так поздно?»

Пытаюсь угадать его пароль, но это гораздо труднее, чем с Тессой. Ее пароль был легким до смешного. Так же как и я, она боялась его забыть и выбрала цифры 1234. Это наш пароль ко всему: ПИН-коды, код к платному кабельному, – мы используем его всегда, когда дело касается цифр.

Мы, черт возьми, и так практически женаты. Нас можно было поженить в тот же момент, когда какой-нибудь хакер вздумал бы красть наши данные.

Я хлопаю Лэндона его же подушкой, и он недовольно стонет.

– Просыпайся, болван.

– Уходи.

– Мне нужен номер Тессы. – Шлепок.

– Нет.

Шлепок. Шлепок. Сильный шлепок.

– Эй! – восклицает он и садится на кровати. – Ладно. Я дам тебе ее номер.

Он тянется к телефону, который я вкладываю ему в руку, и набирает пароль, а я запоминаю цифры – просто на всякий случай. Разблокировав мобильник, он передает его мне. Я благодарю и, забив ее номер в свой телефон, с таким облегчением нажимаю «Сохранить», что меня можно только пожалеть. Но мне все равно.

Я снова шлепаю Лэндона подушкой, просто для ровного счета, и выхожу из комнаты.

Мне кажется, он ругается, пока я, смеясь, закрываю дверь. Наверное, я скоро привыкну к этому чувству… этому похожему на надежду чувству, когда я набираю своей девочке простое сообщение с пожеланием спокойной ночи и, волнуясь, жду ответа. Что до меня, все наконец становится только лучше, но нужно еще заслужить прощение Тессы. Мне требуется лишь крохотная часть надежды, которая была у нее.