По предложению Голицына министр полиции 31 августа издал серию циркуляров губернаторам черты оседлости «о недозволении евреям съездов без разрешения министерства полиции»[847]. В тексте циркуляров этот запрет объяснялся тем, «что таковые съезды требуют излишних издержек и могут быть обременительными для евреев, жалующихся на крайнюю бедность»[848]. С другой стороны, инициатива житомирских евреев, как явствует из цитируемого выше письма Голицына Вязмитинову, была отрицательно воспринята и действовавшими еврейскими депутатами, желавшими сохранить свое влияние и контроль над предстоявшими выборами.

Тогда же, в августе 1817 г., депутаты ходатайствовали о пострадавших от пожара евреях Винницы. Они требовали пособия из казны для потерпевших большие убытки винницких евреев, освобождения города от постоя на несколько лет, восстановления разрушенного моста. Воспользовавшись случаем, они выдвинули напрямую не связанные с ликвидацией последствий пожара предложения: предоставление евреям-мещанам права на мелочную торговлю без уплаты гильдейских процентов и сокращение полицейского штата Винницы, состоявшего из полицмейстера, двух приставов и двух квартальных надзирателей, «чтоб от вышеупомянутого полицейского штата был оставлен один полицмейстер и один квартальный надзиратель»[849]. Последнее предложение было поддержано и министром полиции. Рассмотрение просьбы депутатов закончилось в 1821 г. Согласно отношению управляющего Министерством внутренних дел В.П. Кочубея Голицыну, им было отказано по всем пунктам, а «полицейский штат по местному положению города не уменьшен, а увеличен»[850]. Таким образом, мы можем зафиксировать выступление еврейских депутатов не по специфически еврейскому вопросу, а по общей проблеме местного управления.

24 августа 1817 г. Зонненберг обратился к Александру I c прошением об отставке[851], официально по упомянутому в прошении «расстройству» в семье депутата[852], тогда как в действительности Зонненберг планировал добиться своего переизбрания и устранения с политической арены своего конкурента Диллона. Но до тех пор, пока не последовало соответствующее распоряжение императора, Зонненберг продолжал нести свои обязанности при Голицыне.

17 октября 1817 г. министр внутренних дел О.П. Козодавлев уведомил Зонненберга о том, «что государь император, соизволяя на избрание двух или трех новых способных еврейских депутатов, высочайше указал, чтобы для сего избрания съехались по два от каждой губернии первейших духовных члена в губернский город Вильно, и что он, г-н министр, уже отнесся к г-ну управляющему министерством полиции о предписании начальникам всех губерний, где есть еврейские общества, для исполнения сей высочайшей воли»[853]. 20 октября последовал соответствующий циркуляр Вязмитинова губернаторам[854]. Одновременно по предложению Козодавлева, опасавшегося, что евреи могут использовать предоставленные им возможности «для предосудительных видов»[855], Вязмитинов отправил секретное отношение литовскому военному губернатору А.М. Римскому-Корсакову и предписал последнему установить наблюдение за «совещаниями и действиями» участников собрания и «почасту уведомлять» министра полиции о своих «открытиях»[856].

Таким образом, поведение власти, вероятно, стремившейся к альянсу с представителями еврейства, явно обнаруживается в событиях, связанных с первым периодом деятельности еврейской депутации. Определенная модернизация отношений евреев с властью нашла в этот период отражение в бюрократизации деятельности депутации. Активное же использование депутатами неформальных связей в административных кругах также не было чуждо российской бюрократической культуре и одновременно являлось главным инструментом традиционной «еврейской политики»[857]. Включение еврейской депутации в систему государственных учреждений и проходившая под контролем правительства реорганизация депутации ознаменовали собой дальнейшее развитие сотрудничества власти с еврейской элитой.

24 октября 1817 г. было учреждено объединенное Министерство духовных дел и народного просвещения[858] во главе с А.Н. Голицыным. Директором департамента народного просвещения нового министерства стал В.М. Попов, а директором департамента духовных дел – А.И. Тургенев. При определении сферы компетенции департамента духовных дел еврейские депутаты, наряду с Синодом, Римско-католической духовной коллегией и прочими религиозными учреждениями, были указаны в числе «мест и лиц, по сношению с коими сии дела производятся». Таким образом, они получили статус постоянного совещательного органа при Министерстве духовных дел и народного просвещения еще до того, как прошли выборы. Следует отметить, что Четвертое отделение департамента духовных дел нового министерства, занимавшееся делами иудеев и мусульман, во главе с надворным советником Н.Ф. Покровским функционировало, насколько можно судить по сохранившимся документам, отдельно от еврейской депутации. Участие директора департамента духовных дел А.И. Тургенева в последующих событиях, связанных с еврейскими депутатами, также не отражено в доступных на данный момент архивных материалах. Реконструируемый по источникам сценарий функционирования депутатов в составе объединенного министерства предполагал их взаимодействие непосредственно с Голицыным, доносившим (в сокращенном и, вероятно, искаженном виде и почти всегда с опровержениями) их просьбы и «мнения» до членов Государственного совета и Комитета министров, а в особо серьезных случаях и до самого императора. Таким образом, институциональные изменения существенно повысили статус еврейской депутации. Депутатам, по крайней мере теоретически, предоставлялась возможность функционирования в качестве полноправного партнера правительственных учреждений в рамках административной системы, а статус еврейского депутата приблизился к статусу государственного чиновника[859]. В то время как во всех предыдущих эпизодах еврейского представительства на депутатов возлагалось участие в решении конкретного круга проблем, еврейским депутатам при Министерстве духовных дел и народного просвещения предстояло служить на постоянной основе[860] и участвовать в решении всех возможных вопросов, связанных с евреями.