Он на такси отвез ее на ужин в маленький французский ресторан на Юнион-стрит. В городе восстановился порядок. Завалы были разобраны, повсюду велось строительство. Прошло почти пять месяцев после землетрясения, и практически все районы были восстановлены и пригодны для жилья, кроме тех, которые пострадали сильнее всех остальных. Некоторые совсем не подлежали восстановлению, и их можно было только снести.

– Я переезжаю домой на следующей неделе, – грустно поведала Мэгги. – Боюсь, буду сильно скучать по тем сестрам, с которыми здесь жила. Может быть, мне было бы более радостно жить в монастыре, чем самой по себе… – Они начали ужинать. Она заказала рыбу, а Эверет, не переставая болтать, с жадностью набросился на огромный стейк. Как и прежде, их захватили умные темы, и они не могли остановиться, выговариваясь за многие недели невозможности поговорить откровенно с кем-то близким по духу. Они обсудили уйму разных вопросов – о помощи бедным, о медицинском обслуживании людей с низким доходом, о равенстве всех перед законом, и потом Эверет упомянул предстоящий суд над Сетом Слоуном. Всякий раз, когда Мэгги слышала или читала об этом, она расстраивалась. – Думаешь, что тебе доверят освещать суд? – участливо спросила она.

– Хотелось бы. Не знаю, заинтересуется ли «Эксклюзив» этим событием, хотя это чертовски любопытный со всех точек зрения материал. Ты видела Сару еще? Как у нее дела?

– С ней все хорошо, – уклончиво ответила Мэгги, не раскрывая всей информации. – Мы периодически с ней созваниваемся. Она работает сейчас в госпитале в отделе, который отвечает за развитие и привлечение финансов. Ей тоже будет нелегко. Он многих людей потопил вместе с собой.

– От таких парней только того и жди! – кивнул Эверет, энергично расправляясь с очередным мясным блюдом. Он не испытывал большого сочувствия к Сету Слоуну. Если его посадят в тюрьму на двадцать лет или тридцать, то его дети никогда по-настоящему его не узнают. Подумав об этом, он вдруг вспомнил про собственного сына. Почему-то он всегда вспоминал про Чада, стоило ему оказаться рядом с Мэгги, словно они каким-то невидимым образом были друг с другом связаны. – Сара разводится с мужем?

– Я не знаю, – ушла от ответа Мэгги. Сара сама еще не знала, но Мэгги подумала, что не стоит обсуждать это с Эверетом, и перевела разговор на другую тему.

Ресторан был уютный, удобный. Официант не мешал им разговаривать, и они долго просидели за столиком, обсуждая дела насущные.

– До меня дошли слухи, что Мелани сейчас в Мексике, – вспомнил вдруг Эверет. Мэгги загадочно улыбнулась ему. – Ты имеешь к этому какое-то отношение? – Он чувствовал, что без нее тут не обошлось, и она не выдержала, рассмеялась. Глаза полыхнули синим, он не мог отвести от нее взгляда – залюбовался ею.

– Только косвенно. Есть один чудесный священник, который руководит там миссией. Вот я и подумала, что они отлично поладят, дала ей номер его телефона в Лос-Анджелесе. Думаю, в Мексике она пробудет до Рождества, хотя никому официально не сообщает, где находится. Она просто хочет прожить несколько месяцев как обычный человек. Она очень милая девушка.

– Бьюсь об заклад, что у Джанет снесло крышу, когда она узнала про ее отъезд. Работа в миссии – в Мексике – не вписывается в ее представление о том, как должна выглядеть жизнь звезды. Да и в планы матери относительно дочери тоже. Только не говори, что она вместе с ней увязалась и делает информационные поводы из каждого шага Мелани Фри! – замахал он на нее руками, артистично изображая охватившую его панику. – Может быть, ты и мне сольешь горячие факты для моего «Эксклюзива»? – Мэгги весело рассмеялась и отрицательно покачала головой.

– Нет, Джанет там нет. Я думаю, в этом как раз и заключался смысл отъезда ее дочери. Мелани надо опробовать свои крылья. Ей пойдет на пользу, если она выйдет из-под материнской опеки. Матери это тоже не повредит. Иногда бывает очень трудно разорвать такие путы. У некоторых с этим больше проблем, чем у других.

– Но есть и такие ребята, как я, например, которых вообще ничто не связывает, – с внезапной горечью и серьезным лицом сказал он, и она внимательно на него посмотрела.

– Ты уже сделал что-нибудь, чтобы найти своего сына? – Она мягко подталкивала его, но не принуждала. Она никогда так не делала. Она всегда знала, что мягкие прикосновения более эффективны. В его случае это тоже работало.

– Пока нет, но собираюсь в ближайшие дни. По-моему, пора. Обязательно предприму шаги, как только буду готов.

Они еще поговорили, потом он оплатил чек, и они отправились пешком вниз по Юнион-стрит. На этой улице не было видно никаких последствий случившегося в мае землетрясения. Город был опрятным, красивым. Стоял замечательный теплый сентябрь, и в воздухе чувствовалась лишь слабая прохлада наступающей осени. Мэгги удобно взяла его под руку, и они медленно побрели, разговаривая. Они не собирались возвращаться пешком в Пресидию, но не заметили, как дошли. Их путь пролегал по равнине, что было редкостью в Сан-Франциско.

Он проводил ее до здания, в котором она жила. Было уже больше одиннадцати. В такое позднее время никого на улице не было. Они не торопились расстаться. Им всегда было хорошо вместе, словно они половинки какого-то единого целого. А делясь мыслями и суждениями, они все более дополняли друг друга.

– Спасибо за прекрасно проведенное время, – с сожалением, что пора расставаться, сказала она, чувствуя себя немного глупо за то, что пыталась отговориться от приглашения. Во время их последней встречи Эверет привел ее в смущение. Она почувствовала тогда слишком сильное влечение к нему, но сейчас она испытывала только теплые чувства и глубокое расположение. Это было правильно. Он же смотрел на нее со всей той любовью и восхищением, какие испытывал сейчас к ней.

– Рад был увидеть тебя, Мэгги. Спасибо, что не отказалась со мной поужинать. Завтра, перед отъездом, я позвоню тебе. Если будет возможность, то постараюсь заскочить на минутку, но боюсь, что интервью продлится долго и мне придется мчаться в аэропорт, чтобы успеть на последний самолет. Но если нет, то я приеду на чашечку кофе. – Она кивнула и подняла на него взгляд. Все в нем ей нравилось: его лицо и глаза, в которых отражался его глубокий внутренний мир, и прежние страдания, которые пробивались наружу одновременно со светом воскрешения и выздоровления… Он побывал в аду – и вернулся к жизни, и именно это сделало его таким, какой он сейчас. Так, задумавшись, она смотрела на него и смотрела… И вдруг обнаружила, что его лицо медленно приближается к ее лицу… Она хотела с признательностью поцеловать его в щеку, и неожиданно, еще до того, как поняла, что сейчас произойдет, она почувствовала его губы на своих губах. Поцелуй был долгим. Она не целовалась с мужчиной с того самого времени, как училась в школе медицинских сестер. И даже тогда это случалось нечасто. Она почувствовала, что все ее существо, ее сердце и душа устремились к нему и их души соединились. Через единственный поцелуй два существа внезапно соединились в одно. Когда они наконец остановились, она почувствовала, что у нее кружится голова. Так получилось, что не только он целовал ее, но и она ответила ему тем же. И теперь с ужасом таращилась на него. Случилось невероятное… А она так молилась, чтобы этого не произошло!..