– Я не очень-то смыслю в этом всем, понимаешь, – продолжал оправдываться он. - Мама все время ругает меня за то, что у меня тут голые стены и никакого уюта. Все порывалась поехать в Декру сама и купить какие-то скатерти да занавески, но я подумал… что, может быть, ты выберешь все на свой вкус.

   Кайя, растерявшись, открыла рот, но не сразу нашла, что ответить. К своему стыду, она все ещё не ощущала этот дом своим. А теперь присмотрелась к нему другими глазами. И правда – создать здесь уют не помешало бы. Если не считать затоптанного ногами гостей пола, здесь было довольно чисто, во всяком случае, паутина по углам не болталась,и все же чувствовалась нехватка женской руки. Здесь почти не имелось мебели, кроме голых столов, пары лавок да старых сундукoв; окна, наверное, несколько лет никто не мыл, на подоконнике вместо горшочков с цветами и свежей зеленью – стружка да древесная пыль…

   – Разумеется, я поеду с тобой, – поспешила заверить она. – По правде сказать, я уже больше года не была в Декре.

   В последний раз – в аккурат тогда, когда Ирма покупала ей ткань на первое свадебное платье.

   Ох, опять эти дурацкие воспоминания. Кайя тряхнула головой, чтобы отогнать их прочь, и невольно оглянулась на звук – скрипнула входная дверь.

   На пороге показалась госпожа Вильда, мама Эрлинга. На несколько мгновений она застыла, с легкой растерянностью разглядывая их обоих – с мокрыми до локтей руками у горы перемытой посуды, и лишь после того, как Эрлинг поприветствовал ее – отчего-то с недовольным выражением лица – расплылась в улыбке.

   – Ой, а вы уже на ногах? Так рано, в такой-то день? А я думала, приду к вам пораньше, пока вы спите, да перемою тут весь этот бедлам. Вчера-то уже сил никаких не было, эти гуляки все сидели и сидели… Дитятко малое, крошка Ирмы, расплакалась, спать захотела,и господин Йоханнес собрался домой пораньше, а заодно и меня с Лотаром прихватил. Ты уж прости, Эрлинг, что так все тут и осталось, вы лучше садитесь завтракать,или может погулять сходите, а я тут быстpенько…

   – Мы справимся, мама, - не слишком-то любезно оборвал ее Эрлинг. - Я очень тебе благодарен за то, что ты вчера наготовила столько всего, но теперь я женат, если ты не забыла. Да и сам не безрукий младенец. Разве у тебя в своем доме с утра дел нет?

   Госпожа Вильда обиженно поджала губы, но в следующий миг снова расплылась в понимающей улыбке.

   – Как скажешь, сынок. И правда, чего это я. Вы уж тут воркуйте, голубки, да сами свое гнездышко вейте. А я, пожалуй, пойду. Но если понадобится что…

   – Если понадобится, я обязательно тебе скажу, мама, - пообещал Эрлинг и закрепил обещание улыбкой – уже куда более дружелюбной, чем поначалу.

   Но едва ли искренней.

   Госпoжа Вильда, потеребив в корзинку, прикрытую вышитой салфеточкой, молча пристроила ее на лавку у входа – и, снова тепло распрощавшись, скрылась за дверью.

   Кайя, стершая очередную тарелку почти до дыр, укоризненно поглядела на Эрлинга.

   – Ну зачем ты так с мамой? Она же не со зла.

   – Ты не знаешь мою маму, - нервно хохотнул он. - Только дай слабину – и она тебя своей заботой до смерти залюбит. Мне уже двадцать пять лет, Кайя, а она все пытается нянчить меня, как ребенка.

   – Но она ведь твоя мама.

   – Но у меня теперь есть жена, – повтoрил он и выразительно посмотрел на нее сверху вниз. – Ты хозяйка в этом доме, а у нее есть свой. Если тебе будет тяжело управляться с хозяйством,ты лучше скажи мне,и я найму для тебя помощницу. Но ни в коем случае не позволяй моей маме верховодить в нашей семье.

   – Какую еще помощницу? - возмутилась Кайя. - Не такое уж у тебя и большое хозяйство, чтобы я с ним не справилась.

   Эрлинг взглянул на нее искоса, но ничего не ответил, лишь яростно взялся за следующую немытую тарелку. Кайя же поняла, чтo вновь ляпнула глупoсть, не подумав.

   – То есть, я хотела сказать, у тебя ни лошадей нет, ни овец, ни коровы. Даже курятника я не заметила.

   Эрлинг хмыкнул, отработанным движением сунув ей в руки вымытую тарелку.

   – А тебе все это нужно?

   – Мне? – удивилаcь Кайя и тут же задумалась. – Ну, куры бы не помешали. Где яйца-то брать? Да и корова, впрочем… ну или хотя бы коза.

   Эрлинг почему-то развеселился, словно она сказала что-то очеңь смешное.

   – Ладно. У тебя есть время подумать. Кажется, с посудой покончено. Но неприятель у нас, увы, не один.

   Он со вздохом оглянулся на освобожденные от тарелок, но все ещё грязные столы, и дунул на непослушные пряди волос. Кайе вдруг захотелось убрать их с его лба и аккуратно заправить их в небрежную прическу, но она тут же подавила в себе это неуместное желание и вместо этого схватилась за метлу.

   Неприятель и правда не сдастся без бoя.

   Вдвоем они управились довольно быстро. Когда Тео со звоном подкатил сани, запряженные двойкoй разномастных лошадей, к их воротам, гостиная сияла идеальной чистотой. Кайя даже повеселела, довольная собой, а предвкушение предстоящей поездки в хoрошей компании лишь улучшило ее настроение.

   Эрлинг запрыгнул к Тео на козлы, а Тесса, восседавшая на устеленных сеном и овечьими шкурами санях, как королева на троне, охотно подвинулась, чтобы Кайя уселась рядом. Тео встряхнул поводьями, зазвенели колокольчики в конской упряжи,и сани плавно заскользили по снегу.

   Двадцать пять лет, он сказал? Очень скоро Кайя засомневалась в этом, подозревая, что Эрлинг приписал себе лишних лет десять. А то и пятнадцать. Отъехав от города на дорогу, мужчины словно сорвались с цепи: как они только ни дурачились гбиждад в пути, заставляя сани то вилять на поворотах,то нестись с быстротой стрелы, то резко тормозить; несколько раз Кайя и Тесса с визгом летели с саней прямо в снег вместе со шкурами; выпутываясь из сугробов, они мстили парням наскоро слепленными снежками, Тесса завывала, как кровожадный дикарь, когда пущенный ею снежoк метко попадал