— Блага? — поднимаю брови. — Моего блага? Что конкретно он тебе сделал физически? Четко и по пунктам. Соберись, мне нужно знать.

— Физически — ничего. Схватил за руки, хотел прижать к себе, но я оттолкнула и закричала, он сразу отпустил. Потом орать начал. Господи, этот ментовский безапелляционный тон… понимаешь, о чем я? Так страшно! О чем ты думаешь? Умоляю, скажи, о чем думаешь.

Рита

Катя ни о чем не подозревает. Бросает трубку, едва я начинаю объяснять, что ужин придется перенести на другой день. Слышать ничего не хочет. Лешина сестра уверена, что мы ею пренебрегаем, и не собирается позволять себя разубеждать. Что ж, пусть. Это не главная моя проблема на данный момент. Возможно, я ужасный друг, мы договорились о встрече две недели назад. Надо было отложить разговор на вечер, но Леша меня просекает моментально, от него ничего не скроешь.

Сначала мы едем к моим родителям, но в гости не заходим. Он молча рассматривает надпись, фотографирует. Задумчиво произносит:

— Надо замазать.

Молчит, о чем-то напряженно думает. Потом по бесконечным пробкам везет меня домой, где мы ужинаем в тишине, а потом занимаемся любовью. Меня пугает его нарочитое спокойствие. Убивает необходимость ждать. Что мне сделать? Как помочь ему? Может, стоит позвонить Демину, все рассказать и попросить помощи или хотя бы совета? Но я не рискую это сделать за спиной своего снайпера. Ужасно боюсь оступиться. Еще больше — корить себя в будущем за бездействие. Любит он меня очень нежно, как в первые разы, словно жалеет, успокаивает. А может, и себя тоже?

Спим тревожно, он часто просыпается, ходит на кухню, я лежу смирно и жду его. Если услышу, что одевается, соскочу с постели и остановлю. Он уезжает рано утром «по делам». Заверяет, что все будет хорошо, мне велит не выходить из дома, мало ли что.

Приезжает через четыре часа.

— Все нормально, — отвечает на немой вопрос в моих глазах. — Поверь мне, пожалуйста, я все устрою. Не делай глупостей, ничего не делай сама. Все будет хорошо, ты мне веришь?

— Конечно. Леш, ты ездил к Ленёвым, верно? Как прошло?

— Нормально, — он проходит в квартиру, моет руки, потом ставит чайник. — Ладно, прошло плохо, но я разберусь. Кстати, с мамой мы больше не общаемся. Ты тоже не общайся. С Катькой пока непонятно, но процентов девяносто, что родственников у меня больше нет. И еще. Возможно, нам придется уехать из Красноярска. Завтра я поговорю с Тодоровым, попрошу перевод. Игнорировать связи ублюдка нельзя. Если придется, ты поедешь со мной?

— Куда угодно!

— Я практически уверен, что эту надпись в подъезде сделали по просьбе Ленёва, чтобы напугать тебя и продемонстрировать, что я не в состоянии тебя защитить. Но даже крошечный процент игнорировать не стоит. Некоторое время посидишь дома, заниматься с преподавателем будешь при мне, переделайте расписание. Когда меня нет, из квартиры не выходишь ни при каких обстоятельствах. Справишься?

— Конечно. Все сделаю, как скажешь.

— Отлично.

— Леша, мне так жаль, что из-за меня тебе приходится все это делать. Снова переезжать, все начинать с начала. У тебя здесь столько друзей, все схвачено, — я ведь помню, как его принимали в отряд, какие испытания он проходил. А сейчас они даже с Пеховым в приятельских отношениях, последнее препятствие взято.

Он морщится и поднимает вверх руку, останавливая:

— Это вообще неважно, — подходит и обнимает меня. — Я приживусь где угодно, хорошие снайперы без работы не останутся. Единственный человек, которого я реально боюсь потерять — это ты, Рита. Все остальное — переменное. А мать, сестра… эта семья никогда не была моей, она всегда была его. А вот ты — и правда моя.

На эти слова я киваю и изо всех сил обнимаю его.

***

Сижу дома, как велено. Благодаря интернету — это вовсе не скучно, да и за окном такой мороз, что даже без запрета лишний раз выходить на улицу не хочется.

Выбираюсь куда-то только в компании Алексея. Когда его нет, даже пиццу не заказываю, к двери не подхожу, если стучатся. Родители прекрасно осведомлены, не приезжают, все вопросы решаем по телефону. К ним в гости тоже только с Алексеем. Кому-то может показаться, что это самый тяжелый период в моей жизни, но я не соглашусь. Я все еще помню, что такое настоящий ужас, — знать, что мы с Лешей больше не вместе из-за моего предательства. Остальное все можно пережить. Лишь бы с ним ничего не случилось.

С ним не случается. Начальство честно призналось, что отпускать его не собирается. Да и вообще процесс перевода — небыстрый. Пообещали много всего, просили еще раз подумать.

Честно говоря, мне за него невыносимо обидно. Он хороший человек, отличный друг, профессионал в своем деле. Но в семье его никто никогда не любил просто так, потому что он есть. И лишь сейчас я начинаю понимать, что главный злодей в его жизни — это вовсе не отчим, а мать, которая всегда вставала на сторону любовника. Даже сейчас. Ей легче верить, что я — девочка, которая выросла у нее на глазах, — развела вокруг себя грязь, пытаясь соблазнить отчима своего мужчины. Да она сумасшедшая! Если Ленёв заявит, что он прилетел с планеты Пандора, она будет кивать и восхищаться. К счастью, хоть мои родители встали на мою сторону.

Обеспокоенная Катя мне повонила первой, спрашивала, что произошло. Почему Леша вдруг сказал, чтобы их мать отныне считала, будто он умер. Теперь уже точно — всё, без шансов на примирение. Катя металась, она чувствовала, что брат ни в чем не виноват, но я не собиралась облегчать ей задачу и уговаривать. Это ее выбор, и мы давно уже не дети.

И нет, я не считаю себя виноватой в том, что старый идиот заревновал дочь друзей к своему пасынку, вдруг воспылав к ней страстью. Да, нам с Лешей в тот вечер стоило закрыть дверь на ключ, тем самым не допустив, чтобы откровенная картинка запечатлелась в памяти этого опасного человека. Но он должен был перебороть в себе неуместную похоть, это его проблема, а не наша.

***

Телефон дребезжит на столе, звонок с неизвестного номера.

— Алё? — спрашиваю, отложив книгу, которую увлеченно читала последний час.

— Рита, это тетя Наташа, Лёшина мама, — ей можно было не представляться, я мгновенно узнаю вражеский голос.

— Здравствуйте, — отвечаю растерянно. Звонки с ее основного номера я не принимаю, а тут такой неприятный сюрприз! Подробностей я не знаю, но примерно представляю сложность текущей ситуации. Лёшину биографию перерыли вдоль и поперек, подкопаться не к чему, но они продолжают искать. У Алексея тоже есть друзья и план.

— Только не клади трубку! Пожалуйста, Риточка. Расскажи, как вы живете? Как у Лёшика дела? Я боюсь ему звонить, и Катя ничего не знает, — она всхлипывает. — Я так переживаю. Он так посмотрел на меня… я хочу ему помочь. Как ты думаешь, могу ли я ему помочь?