Их борьба, их конкуренция не предусматривала неразборчивости в средствах. Они всеми силами стремились отнять победу, но никогда не стали бы делать это любой ценой. И уж точно не стали бы устранять конкурента ради вожделенного первого места на пьедестале.

Спиридонов внезапно понял, что ему было бы очень просто убрать Ощепкова. Достаточно было показать ему тот блокнот, что хранился в «курительном» столике. И все! – там бы накопалось на то, что сейчас в НКВД называют «делом». Ощепкову в этом отношении было бы труднее, но он тоже мог много раз попытаться убрать его, но не предпринял ни единой попытки. Лишь несколько сказанных сгоряча слов и, возможно, непредумышленная попытка «влезть не на свою территорию». И только!

Но разве сам Спиридонов всегда следил за тем, что он говорит в адрес Ощепкова? Не поступал ли он точно так же, называя его «не разбирающимся в людях идеалистом», «пустым фантазером», человеком, чья простота хуже воровства? Да стоит ли вообще обращать внимание на слово, вырвавшееся в сердцах? Не лучше ли забыть, простить, не заметить?

Ему до зуда захотелось увидеть Ощепкова. Сказать ему, что… Сказать, что он доверяет ему, что видит в нем такого же дзюудоку, как он сам. Что считает его другом, если не братом. И крепко, по-мужски, обнять.

«Так я и сделаю», – решил Спиридонов. Увы, на сегодня была запланирована еще одна тренировка, которую из-за визита к Ежову пришлось отложить на более позднее время. То есть он в любом случае не успеет.

«Ничего, – подумал он, – за ночь Ощепков никуда не денется. А с утра, чуть свет, поеду к нему. Только блокнот уничтожу сначала. Сожгу к песьей бабушке в печке, от греха подальше…»

Спиридонов отправился на тренировку, не зная, что вновь рассмешил Будду и под его зловещий смех инь стал густо заливать ян своей чернотой…

* * *

Когда тренировка закончилась, был уже одиннадцатый час. Курсанты гурьбой ушли в раздевалку, Спиридонов тоже собирался переодеться, как вдруг в зал влетел запыхавшийся Харлампиев. Спиридонов шагнул ему навстречу:

– Толя, что случилось?

– Василь Сергеевича забрали! – выпалил Харлампиев.

– Кто забрал? – тупо переспросил Спиридонов, хотя все понял. Кто мог забрать Ощепкова? Ответ был один: «тройка» НКВД. – По какой причине?

– НКВД, – ответил Харлампиев. – Говорят, он японский шпион. Что за чушь?!

– Тихо, Толя… – Спиридонов старался казаться спокойным. – Сейчас все выясним. Вот что, я сейчас на Лубянку, а ты – к нему домой. Успокой жену и… – Он наклонился к уху Харлампиева и сказал тихо-тихо: – Постарайся забрать всю литературу на иностранном. И все бумаги. Надо – возьми кого-нибудь из своих. Ты уверен, что на квартире не было обыска?

– Ни в чем я не уверен, – ответил Харлампиев. – Телефона у них нет, заехать к ним я не успел…

– Ну, тогда ноги в руки и вперед, – скомандовал Спиридонов, на ходу переодеваясь. Занятия он вел в затрапезной гимнастерке и старых парусиновых брюках.

Не ехать же в этом тряпье к наркому?

Он подумал, что стоило бы, наверное, позвонить Варе и дать распоряжение насчет блокнота, но решил не отвлекаться. Сейчас важнее было попасть к Ежову. Как говорил Фудзиюки, сорняк проблемы надо выдергивать, захватив ближе к корню.

* * *

Ежов, казалось, даже обрадовался его появлению:

– Ба, Виктор Афанасьевич! А я хотел за вами только завтра послать. Я-то работаю допоздна, а у вас наверняка режим, распорядок дня…

В кабинете явственно пахло водкой, да и глаза у наркома были маслеными.

– Немедленно освободите Ощепкова! – с порога начал Спиридонов.

Стоявший возле стола нарком неторопливо уселся на стул.

– Вот даже как… Простите, но не могу. Ощепков арестован решением «тройки» как японский шпион, я вам больше скажу – он ключевая фигура в деле харбинцев, которые…

– На каком основании? – перебил его Спиридонов. – Вы в своем ли уме? Ощепков – шпион японцев? Тогда памятник Карлу Марксу – шпион марсиан!

– На основании ваших же свидетельских показаний, Виктор Афанасьевич. – Ежов ухмыльнулся хищной, злорадной улыбкой; в его руках появился очень хорошо знакомый Спиридонову желтый блокнотик; от блокнотика исходил едва уловимый аромат «Красной Москвы», такой знакомый, такой родной… – Если вам интересно, в протоколе допроса Ощепков написал следующее: «Все факты, изложенные Спиридоновым Виктором Афанасьевичем, сформулированы с моих слов без искажений». Перед этим он внимательно просмотрел блокнот, более того, мы даже не применяли к нему обычных мер физического воздействия. Так что признание было абсолютно добровольным.

– И что такого криминального вы нашли в этом блокноте? – спросил Спиридонов, стараясь сохранять душевное равновесие. Он-то прекрасно знал, что найти в блокноте можно было очень многое – от тирады про «внутреннего врага» вплоть до…

Ежов распахнул блокнот и продемонстрировал Спиридонову страничку.

– Вот здесь, – показал он, – Ощепков признается в многолетней работе на японского разведчика Иошидори Ямаду.

– Не работал он на Ямаду! – возмутился Спиридонов, подаваясь вперед, будто он стремился напасть на Ежова. – Наоборот, тот использовал его в своих целях ради сохранения подполья…

– Это он вам так сказал, – усмехнулся Ежов. – Мне же видится другая картина – подполье существовало с ведома японской контрразведки и лишь до тех пор, пока политика властей ДВР их устраивала. Когда же японцы решили установить в Приморье оккупационный режим, подполье было моментально и немедленно провалено, и лишь Ощепков продолжал работу – поскольку был двурушником.

– Это ваши досужие домыслы, – процедил Спиридонов. – И вообще, верните мне мой блокнот.

– Не верну, – насмешливо хохотнул Ежов. – Здесь столько всего интересного! Например, видно, что не только Ощепков, но и все его «коллеги» изначально были представителями разведывательной организации, созданной царской охранкой. Фактически на этом материале мы и выстроили обвинительное заключение по делу харбинцев. Но и это еще не все. Как бы это ни казалось странным, но благодаря вашему блокноту мы получили неопровержимые данные о сотрудничестве разведок императорской Японии и панской Польши!

– Вы бредите?! Нет там такого! – Спиридонов едва сдерживался, чтобы не сорваться на крик.

– Ну как же, – победно улыбался Ежов, вновь демонстрируя ему страничку, – вот здесь Ощепков признает многолетнюю работу на недавно разоблаченного агента польской дефензивы царского полковника Свирчевского. Этот оборотень много лет умело маскировался под совслужащего, и если бы не бдительность его сына…

– Ощепков даже не знал, что Свирчевский жив! – взвился Спиридонов.

– …до приезда в Москву, – спокойно закончил Ежов, не слушая Спиридонова. – Где вы сами свели его с маршалом Егоровым. Который, в свою очередь, опрометчиво ввел разоблаченного польского агента Свирчевского в свой ближний круг. Ну, с гражданином маршалом мы пока разбираемся. У Иосифа Виссарионовича есть мнение, что Егоров невиновен, просто Свирчевский оказался очень умелым агентом под прикрытием.