Джейсон замер. Похоже, он вот-вот станет невольным свидетелем преступления. И жертвой его падет не кто иная, как разбившая ему сердце Соня Богданова. Как говорил дедушка Полякофф, по делам вору и мука!

И тут благородное сердце Джейсона дрогнуло. Все-таки два года его жизни были освещены любовью к этой женщине. Она принесла ему огромное горе, но приносила и огромную радость. Пожалуй, жестоко, даже подло будет вот так уйти — и бросить ее на растерзание этим двум молодчикам, руки которых наверняка по локоть в крови невинных жертв. Они упомянули какую-то «ту, другую, в красном платье», труп которой, вероятно, уже начал разлагаться…

Необходимо предотвратить новое преступление! Он остановит злодеев, а спасенной Соне горько бросит в лицо: «Да знаешь ли ты, кому обязана жизнью?»

Джейсон сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил миниатюрный электрошокер. Шокер выбрасывал из себя парализующие нити в пять тысяч вольт, способные в радиусе нескольких метров уложить какого угодно громилу как минимум на четверть часа.

Решительно тряхнув головой, Джейсон ворвался в подъезд.

* * *

— Какого беса они все здесь находят? — жизнерадостно шепнул Денис Немкин своей спутнице, с видом глубокого превосходства глядя на толпу иностранцев, снующих меж двух знаменитых северо-луцких храмов, по команде экскурсоводов то дружно задирая головы, то поворачивая их направо и налево, то столь же дружно потупляя взор. Все вместе здорово напоминало зарядку для измученных остеохондрозом заграничных шей.

— Не беса, а Бога, — огрызнулась стоявшая рядом с ним молодая женщина, и Денис покосился на нее с некоторым недоумением.

Его боевая подруга явно не в себе. Нынче утром, когда шли на дело, была решительна, невозмутима и спокойна как лед, а сейчас ее ощутимо трясет, взор мечется, она непрестанно и нервически потирает пальцы, словно какая-нибудь леди Макбет, выходящая из спальни очередной жертвы после очередного кровопускания.

— Девуля, — ласково сказал Денис, — малютка, ну что ты?

Он всегда называл свою приятельницу, бывшую одного с ним роста, а на каблуках — гораздо выше, всякими уменьшительно-ласкательными именами: девуля, лапуля, крошка, малютка, малышка и так далее. Это помогало Денису чувствовать себя сантиметров на десять выше, как и положено настоящему мужчине. Другое дело, что она терпеть не могла всех этих наименований, особенно корежилась при слове «девуля». Именно поэтому Денис Немкин чаще всего называл ее именно так.

— Успокойся, Девуля! Ведь все сошло отлично, да? На тебя никто и внимания не обратил, весь удар трясущегося старушечьего возмущения принял твой героический Дениска и отбыл из музея — не то со щитом, не то под щитом, никогда не мог упомнить, как следует говорить.

Она вдруг хихикнула так громко и нервно, что какой-то поджарый иностранец покосился на нее испуганно.

— Спокойно! — приказал Денис шепотом, шныряя вокруг злыми глазами. — Совсем ни к чему привлекать всеобщее внимание. Что, возникли какие-то проблемы, о которых я не знаю?

Он вприщур взглянул на девушку. Красота несусветная, однако штучка еще та. Ох, хватил с ней Денис Немкин хлопот… Он был человек целеустремленный, как и положено младшему научному сотруднику, каковым когда-то являлся, умел сосредоточиться на одной идее и глубоко бурить ее, пока из скважины не забьет наконец финансовый поток. У Девули же вечно возникали какие-то побочные прожекты, сулящие немедленно пополнение кошелька. Все они кончались пшиком, а последний гешефт едва не обернулся полным провалом всего их грандиозного замысла. До сих пор у Дениса мурашки бегали по спине, стоило вспомнить, какие неприятности накликала на них Девуля в Нижнем. Натурально земля стала гореть под ногами, еще день-другой — и против них сомкнутым строем выступили бы и мадам Цимбал со своими вышибалами, и оскорбленные Порываев, Самойлов и прочие могущественные люди города, ну и «Ведомости», конечно, не замедлили бы свалить всю ответственность на их с Девулей головы. Пришлось срочно искать козла отпущения. Точнее, козу.

Нет слов: Немкин прекрасно понимал законное желание всякой человеческой особи заиметь свою, личную керосинную лавку. И все-таки эта мелочность, это стремление урвать жалкие копейки накануне полумиллионной выдачи поразило его. А еще говорят о широте славянской натуры! С другой стороны, Девуля кое-что рассказала ему о своей жизни, которая оставила столь могучий отпечаток на ее характере. Мамаша у нее была крутейшим жмотом, вечно что-то откладывала на «черный день», даже не замечая, что каждый день становится черным из-за скудости и убогости существования. Отсюда, между прочим, вечное стремление Девули разжиться любой самомалейшей денежкой. Да и все прочее — отсюда же… Дочку мама держала в таких ежовых рукавицах, что Денису порою становилось искренне жаль свою подругу. Либидо у бедняжки было искоренено как таковое, выжжено каленым железом, иметь с нею дело в постели оказалось сущим мучением, Денис попытался — и бросил. Да, за все время их знакомства они укладывались в койку всего единожды: когда Девуля возмечтала расстаться с девственностью, — но кончилось сие плачевно, противно даже и вспоминать. И с тех пор она держала его на расстоянии. Денис до сих пор не мог забыть той обиды, которую испытал, поняв, что для этой красивой, ледяной женщины он был только вульгарным инструментом, средством к достижению цели! Несколько успокаивало, что совершенно так она относилась и к другим мужчинам.

Однако что же произошло с его выдержанной, хладнокровной подругой?

— Да не мозоль ты меня глазами, — вдруг выговорила Девуля краешком дрожащих губ. — Со мной все в порядке, просто холст жутко натирает грудь. Надо было хоть лифчик надеть, но я не ожидала, что он окажется такой грубый.

— Потерпи еще немного, — пробормотал Денис. — Все-таки холсту почти сто годков, понятно, что он несколько одеревенел. Вот чего я боюсь, что где-то краска облупится. Скорей бы появился этот господин!

Денис обеспокоенно огляделся. Да, клиент почему-то задерживается… А ведь солнце уже встало в нужную точку на небе, и по деревянным лепесткам куполов поползла красноватая тень. Согласно летописям, это явление стало наблюдаться после восшествия на русский престол Годунова. Народные легенды уверяли, что небеса таким образом предостерегали Русь: новый-де царь принесет стране неисчислимые беды и затопит ее в крови, поскольку пролил кровь невинного младенца — царевича Димитрия. Правда, каким боком касался Северо-Луцк Углича, не знал никто. Не было даже доказательств, что Годунов вообще бывал в этих местах! И тем не менее легенда дожила до наших дней, а купола старинных деревянных церквей продолжали в определенное время «заливаться кровью».

Никто не знал, как и почему это происходит, над загадкой красных куполов бились научные умы, и все попусту. Впрочем, Немкину было на это глубоко плевать. Единственное, что он знал доподлинно: Красные купола — наилучшее место в провинциальном Северо-Луцке, где можно затеряться в толпе и провести конспиративную встречу с иностранцем.

Вокруг уже вовсю творилось туристическое камлание: воздеты были мобильники, щелкали фотоаппараты, мигали красные глазки видеокамер, слышались потрясенные охи-вздохи и восторженные восклицания на разных языках. Денис приклеил на лицо восторженную улыбку и шнырял глазами по сторонам.