только на цепь его посадить не удалось. Если он не находил кого рвать, он рвал самого себя. Знаешь, каково это – смотреть, как человек, ставший тебе братом, убивает себя снова и снова, и не может умереть? А он выбирал эту пытку, только чтобы спасти чью-то жизнь.

Внутри у меня все свернулось узлом. Перед глазами плясали кровавые картины его страданий, и я прикрыла глаза.

– Если кровь пускаем мы сами, то, по крайней мере, контролируем его. Насыщаем проклятие и, может, спасаем его от еще большей боли.

– Как долго он живет с этим?

– Слишком долго.

Я повертела в руке кончик косы, давая ему выпить в тишине.

– Спасибо, Тор.

– За что? – устало посмотрел он на меня.

Я вытянула руку, растопырив обрубки пальцев.

– За то, что спас меня. Это вы с Халваром оттащили его.

– Он не знал, – защищаясь, сказал Тор. – Он сбежал от нас той ночью. Пойми, когда он меняется, он не может думать. Никого не узнает, ни нас, ни тебя. Только кровь.

– Понимаю. – Я накрыла его руку ладонью. – И я не ненавижу его. После того, как я увидела, во что он превращается, я поняла, что это был не он.

Тор глотнул еще эля.

– Честно говоря, я думал, ты уйдешь с рассветом.

– Думала об этом, – призналась я. – Но я сделала свой выбор.

– Хочешь помочь ему?

– Не знаю, смогу ли, но думать о том, что он снова будет страдать вот так…

Тор посмотрел на свои руки. Уголок его губ дернулся.

– Ты не так уж и плоха, знаешь. Для принцессы.

– Ты тоже не так уж плох для Тени, – усмехнулась я.

– Нет, я серьезно. Ты особенная. Есть в тебе что-то, что взывает к нему. Даже когда проклятие берет верх. Когда хаос завладел теми людьми, что напали на твое поместье, он снова удрал от меня.

– Так это был хаос.

– Темный хаос, если точнее. Но Легион рванул за ними, как вчера за тобой. Будто его вел какой-то глубинный инстинкт, будто он знал, что тебе нужна помощь.

Я вцепилась пальцами в щепку на столешнице, пытаясь сдержать слезы.

– Знаю. Я видела его.

– Я не понимаю всего этого, – покачал головой Тор. – Никогда не верил в судьбу, но с тобой он совсем другой. Он никак не мог продержаться до трактира вчера ночью, но продержался. Я начинаю верить, что ты действительно влияешь на него.

– Можно мне… увидеть его? – У меня были вопросы, и я надеялась получить ответы на них. Тор кивнул.

– Он очень ослаб, но с тобой точно поговорит.

Чувство вины сдавило грудь. Да, он поговорит со мной. После того, как я в каком-то роде стала причиной вчерашней ночи. Если бы вместо того, чтобы сломя голову броситься в лес, я дала ему шанс высказаться, он принял бы зелье Бевана. И не страдал бы всю ночь.

Я поднялась и оставила Тора топить горечь в роге с элем. Сзади трактир был обнесен забором. На небольшом клочке земли росло несколько хвойных деревьев и паслись три лохматых козы. На солнечной стороне расстелили тонкую льняную простыню, на которой лежал Легион без рубашки. Казалось, он спал, уложив голову на предплечья. На столе рядом оставили тряпки и деревянную миску. Спину Легиона пересекали припухшие раны. Некоторые были укрыты кусками простыни. Я знала, что он восстанавливается быстрее, чем обычные люди, но смотреть все равно было больно.

Меня затошнило, когда я вспомнила, что уже видела его рубцы. Если бы я знала, что это были бесконечные колотые раны, сделала бы все возможное, лишь бы снять проклятие и прекратить его мучения.

Я могла сделать это сейчас.

Я прикусила губу и зашагала к нему через лужайку. Он не пошевелился. Ровное дыхание подсказывало, что он и правда спал. Я подумала, не уйти ли, чтобы дать ему отдохнуть, но на высохшей повязке проступила кровь. Взяв чистый кусок ткани, я окунула его в миску с насыщенным отваром толченого тысячелистника и меда. Я осторожно потянула за старый кусок ткани, стараясь не повредить кожу.

Он вздрогнул. Ресницы затрепетали, и глаза открылись. Черные зрачки непривычно сузились, и золотые искры яркими кольцами плясали по радужке. Легион разглядел мое лицо и попытался сесть.

– Элиза, не надо…

– Нет, – настойчиво сказала я, положив руку ему на плечо и мягко уложив обратно. Он не сопротивлялся. – Позволь мне.

Его мышцы напряглись, но он подчинился и лег. Я плеснула немного отвара на самые жуткие раны, развернула ткань и разложила ее на спине.

– Ты видела? – за грубым севшим голосом притаился стыд.

Убедившись, что простыня питает лекарством все раны, я легла на бок лицом к нему.

– Ты правда ничего не помнишь?

Я помнила объяснения Тора, но странно было думать, что вместо этой ужасной ночи в его памяти была одна пустота.

– Боги, – простонал он. – Я напал на тебя? Скажи мне…

– Нет. Не напал, но ты смотрел прямо на меня. Как будто узнал. Или как будто ненавидел. Я не смогла понять.

– Все вместе, наверное. Не знаю. Все, что я помню, – это безумие. – Он посмотрел на ногти, с которых постепенно сходила чернота. – Меня как будто раздирает изнутри, и только запах крови может заглушить боль. И эта боль гонит меня делать что угодно, с кем угодно, лишь бы освободиться от нее.

На мою щеку капнула слеза, и Легион посмотрел на нее с таким несчастным видом, будто не понимал причины. Я хотела коснуться его, но сдержалась, не зная, как это лучше сделать.

– Когда мы только приехали, ты сказал, что я могу задавать вопросы, – начала я. – Тебе хватит сил выслушать некоторые из них сейчас?

– Соберу все, что есть.

Я улыбнулась. Он не был зверем, не был Кровавым Рэйфом. Сейчас он был Легионом Греем.

– Я серьезно. Если тебе нужно отдохнуть, я вернусь позже.

– Вернешься?

Выберу ли я его? Вот настоящий вопрос, который он задавал. Я отвела прядь волос с его лба. Он удивленно смотрел на мои пальцы возле своего лица, и я улыбнулась.

– Вернусь. Итак, мне оставить тебя в покое или…

– Останься. – Он расслабился и опустил голову обратно на руки. – Спрашивай о чем хочешь, я постараюсь ответить.

Я вытащила из сотен вившихся в голове вопросов самые важные. Самые насущные.

– Почему тебя прокляли?

– Ну вот, первый вопрос, а я не знаю ответа, – вздохнул Легион. – Помню, как это случилось, помню, что по приказу тиморского короля. Но не помню какого.

– В смысле, какого? – приподняла я бровь. – Ты моложе Зибена.

– Разве? Я не знаю,