В животе снова заворочалось что-то тяжелое, но появившийся снова Боб блокировал вид.

– Видела мой трейлер?

Гвен покачала головой.

– Мне его перекрасили. В голубой.

– Симпатично, – не слушая, отозвалась Гвен.

– С языками пламени по бокам.

– Круто. – Боб склонился над стойкой, и она увидела одну из женщин. Хороший профиль. И вообще, она была непоколебимым, как скала, воплощением нормальности. Гвен пришлось собрать все силы, чтобы не проникнуться к ней ненавистью.

– А еще я живого крокодила впереди посадил.

– Мило.

– Тебе ведь неинтересно, да? – обиженно спросил Боб, и Гвен тут же повернулась к нему.

– Крокодила? – Она уставилась на его широкое загорелое лицо.

– У тебя за спиной Кэм. С ним поболтать не хочешь? – Боб улыбнулся, смягчая прорвавшуюся резкость. – Да он и поприятнее меня.

– Извини. – Гвен коснулась его руки. – Отвлеклась.

– Вот что я тебе скажу. – Боб наклонился и прошептал ей на ухо: – Не знаю, поможет ли, но выглядит он чертовски несчастным.

Гвен улыбнулась.

– Твоя правда. Спасибо.

Боб выпрямился.

– Так что, ты идешь взглянуть на мой фургон?

– Конечно. Показывай куда.

Боб поднял крышку, и Гвен прошла за стойку.

– Луиза! – крикнул он, обращаясь к своей помощнице, которая убирала со столов. – Я тут выйду с Гвен!

Гвен увидела, как Кэм вскинул голову и повернулся, и, прежде чем последовать за Бобом, помахала рукой. Выражением лица Кэм напоминал Властелина Вселенной, но в глазах мелькнула тень тревоги, и Гвен испытала короткий прилив радости.

Повосхищавшись фургоном Боба, Гвен вернулась в паб через главный вход с намерением поприветствовать Кэма и Гарри и убраться домой.

– Присоединяйся к нам. – Кэм поднялся и уже выдвигал для нее свободный стул.

– Привет, – улыбнулся ей Гарри. – Ты с Фелисити и Джемаймой уже знакома?

– Нет. Привет. Не хочу вмешиваться.

– Не говори глупости, – сказал Гарри. – Поможешь нам решить спор. Суши – это вкусно или гадко?

– Вкусно вегетарианское суши. А другое я не пробовала. – Гвен опустилась на стул и поставила под стол сумочку.

– Вегетарианского суши нет и быть не может, – возразила Джемайма. – Тут и спорить не о чем.

– Само понятие суши касается только риса, – заметил Кэм. – Так что…

– Послушай, Кэмерон, – раздраженно перебила его Фелисити, – мы же говорим о Рождестве.

– Мне нравится суши с лососем, – сказал Кэм. – А тебе, Гарри?

Фелисити вздохнула.

– Передашь своей матери, что я не смогу помочь ей с вечеринкой?

– Конечно. Никаких проблем. – Кэм упорно не смотрел на Гвен.

– Мы с Алексом планируем уехать на Рождество, – продолжала Фелисити. – Хочется покататься на лыжах.

– Без тебя будет уже не то, – вздохнула Джемайма. – Скучно. Без обид, – добавила она, повернувшись к Кэму.

– Какие обиды.

– А на прошлогодней вечеринке я тебя не видела? – спросила Фелисити у Гвен. – Смотрю, лицо вроде бы знакомое. – Она тепло улыбнулась, пытаясь, наверно, включить Гвен в разговор.

– Нет, меня там не было. – Меня и не приглашали никогда.

– Ну, ничего особенного не пропустила. Кстати, Кэм, помнишь то Рождество, когда нам было лет десять или около того? Мой дядя не сообразил, что антибиотики нельзя мешать с алкоголем и облевал все, что только можно. Боже, сначала его вырвало на буфетный столик, потом в чашу для пунша. У твоей матери вся краска с лица сошла – никогда ее такой не видела.

Кэм улыбнулся.

– Помню, как она размахивала черпаком. Думал, треснет его по голове.

Гарри допил свое пиво и поднялся.

– Ты что, уже уходишь? – спросил Кэм.

– Я человек занятой.

– Никакой ты не занятой. Что сегодня? «Кредо убийцы»? – Кэм повернулся к остальным. – Гарри в последнее время увлекся компьютерными играми.

– Не могу сказать. Ладно, всем пока.

– Поверить не могу, – покачал головой Кэм. – Ты бросаешь меня ради какой-то игры.

– В жизни есть кое-что еще, кроме посиделок с тобой в баре, – ответил Гарри, снимая куртку со спинки стула.

– Возьми свои слова обратно, – сказал Кэм.

– Мы тоже пойдем, – сообщила Джемайма. – Приятно было посидеть, вспомнить молодость. А ты, Кэмерон, слишком много работаешь. – Она повернулась к Гвен и холодно улыбнулась. – Приятно было познакомиться… Джейн.

Фелисити толкнула ее в бок.

– Не будь стервой. – Она наклонилась и поцеловала Кэма в щеку. – Всегда такая, когда ты рядом. Не может пережить, что мы с тобой не поженились.

– Вы были обручены? – Гвен вдруг стала задыхаться.

– Может быть, в начальной школе, – рассмеялась Фелисити. – Но теперь у меня другая цель – милый Алекс. Парень городской, но такой милый. Не какой-нибудь кретин.

Джемайма забрала пальто и сумочку.

– Твоей бедной матери это вряд ли очень понравится, да, Кэм? Она ведь всегда обожала Флик, правда?

– Переживет. – Кэм неприязненно посмотрел на нее.

Отец соскребал снег с ветрового стекла, мать сидела на переднем сиденье, держа возле уха телефон, а Кэти смотрела на них обоих. Они уже предприняли пару попыток выехать с подъездной дорожки, но колеса никак не могли сцепиться с обледенелой землей. В конце концов машина все же сорвалась с места и исчезла из виду, а Кэти быстренько собрала свои вещи. Еще несколько лет назад она бы только обрадовалась, если бы кто-то из родителей вошел в комнату и увидел ее с травами, чашками и свечами, но то было раньше, в далеком, глупом детстве. Тогда она думала, что это все шутка, нечто такое, что выводит маму из себя. Ей нравилось прятать свои «секреты», вроде тетради с надписью «заклинания» на обложке, так, чтобы мать, которая повсюду совала свой нос, испытала настоящий шок. Так ей и надо.

Теперь Кэти уже не играла.

После опыта с картами у Имоджен неведомая сила бурлила в ней, словно Кэти по неосторожности повернула некий кран. На географии, когда она, глядя Люку в затылок, мысленно приказала обернуться, он обернулся. Все подтверждало слова Гвен: намерение – вот что главное. Намерение – сила.

Кэти сползла с кровати и вытащила нижний ящик прикроватного комода. За ящиком находился тайник, жестянка «Хеллоу Китти» с разными мелочами. Ничего особенного, если не знаешь, что перед тобой на самом деле, а мать этого точно не знала.

Труднее всего было добыть волосы Люка. Кэти много раз проходила мимо, набираясь смелости, и однажды, притворившись, что снимает пушинку со свитера, взяла волосок, но он оказался длинным и блондинистым и Люку принадлежать не мог. В конце концов она призвала на помощь Имоджен. Объяснила, что хочет положить волосок в серебряный медальон и носить у сердца. Ее саму едва не вырвало от такого вранья, но Имоджен купилась и, не откладывая дело в долгий ящик и не прибегая к сверхухищрениям, в тот же день вырвала клок в столовой, когда проходила мимо и взъерошила Люку волосы, заявив, что ее пальцы приклеились к гелю. Все посмеялись.