Из-за угла тут же выскочил Тэг. Ксандера он приветствовал с таким пылом, будто тот только что вернулся с войны.

Ксандер одобрительно потрепал пса по загривку и зашагал в сторону террасы.

Наоми сидела на диване, на коленях у нее лежал планшет. На небольшом столике стоял стакан с вином.

— Пришлось задержаться, — сообщил Ксандер.

Молча кивнув, она продолжила работать.

— Пойду возьму пиво, а еду поставлю на разогрев.

— Хорошо.

Ксандер не считал себя излишне чувствительным к чужим настроениям. Более того, знакомые женщины не раз пеняли ему на бесчувственность. Но он сразу видел, если что-то было не так.

По личному опыту Ксандер знал: в таких случаях лучше вести себя как обычно. Тогда проблема просто выскочит на поверхность. А если повезет, уйдет сама собой.

Вернувшись, он сел рядом с Наоми, вытянул ноги.

— Где Кевин?

— Дома, должно быть. С женой и детьми.

— Я думал, он дождется моего возвращения.

— Это я настояла, чтобы он уехал. Мне не нужен телохранитель.

Наоми явно была не в духе. Ксандер, пожав плечами, принялся за пиво.

Обоюдное молчание длилось секунд двадцать.

— Мне не нравится, что вы устраиваете эти смены. Я не дурочка и не инвалид.

— Никогда не считал тебя ни тем ни другим.

— Тогда перестань опекать меня. Это не просто оскорбительно, это еще и раздражает сверх меры.

— Что ж, придется потерпеть.

— Ты не можешь решать за меня.

— Тело Марлы, найденное не так далеко от твоего дома, свидетельствует об обратном.

— Никто не вправе навязывать мне свои условия! Если ты думаешь иначе, то здорово ошибаешься.

Краешком глаза Ксандер увидел, как пес скользнул вниз по ступеням. Решил, должно быть, уйти с линии огня.

— Чушь, причем весьма неубедительная. Не хочешь говорить мне о том, что тебя донимает, не надо. Но я в состоянии понять, когда человек нарывается на ссору. Я пока что не в настроении ругаться, но это может измениться в любой момент.

— Слишком много народа вокруг, вот что, — вскочив, она схватила бокал с вином. — Я купила это место, чтобы побыть в одиночестве. И что взамен?

— Если хочешь порвать со мной, так и скажи. Зачем ходить вокруг да около?

— Мне не хватает личного пространства.

— Снова чушь. Ты могла бы придумать что-то поинтересней.

Теперь уже в ее голосе слышались нотки гнева. И чего-то еще, что он не мог пока уловить.

— Меня все время окружают люди. Такое чувство, что я попала в ловушку. Зачем мне все это? Ты, дом да еще и пес! Нет, с самого начала все было ошибкой. Пора положить этому конец!

Ему хотелось ответить, и порезче, поскольку — видит бог! — ей таки удалось задеть его.

Но Наоми трясло. Дышала она часто и мелко, как перед приступом паники. И Ксандер знал почему.

— Если хочешь, чтобы я ушел, я уйду. И заберу с собой пса. Но вначале скажи мне правду!

— Я уже сказала! Это ошибка, ее нужно исправить.

— Бросив все, что ты здесь начала? Но ты же этого не хочешь.

— Ты не знаешь, чего я хочу! Ты совсем меня не знаешь.

— Разумеется, это не так.

— Чушь! Тебе известно лишь то, что на виду. Эти несколько недель, что я пробыла здесь. Ты не знаешь того, что было прежде. Не понимаешь меня.

Он явственно ощутил боль, которая крылась за ее словами.

— Я в курсе. — Он тоже встал, поставил на столик пиво. — Мне известно, кто ты такая, что тебе пришлось пережить и что ты пытаешься выстроить здесь, вдали от своего прошлого.

Наоми отшатнулась, губы ее задрожали.

— Начальник полиции рассказал тебе.

Теперь пришла очередь Ксандера удивляться.

— Нет. Я не виделся с ним после похорон. Он ничего не говорил мне. Ты все раскрыла сама.

Она обхватила себя руками, словно пытаясь защититься. Но не от него, подумал Ксандер. Не от него.

— Я ничего тебе не говорила.

— Да этого и не требовалось.

Он задавил на время свой гнев. Позже он позволит ему вырваться на свободу, но не сейчас. Пока он говорил просто и буднично.

— Помнишь, как ты впервые пришла ко мне домой? На полке стояла книга. Книга Саймона Вэнса. Когда ты увидела ее, тебя буквально затрясло. Ну а дальше все просто. Там есть фотографии. Много фотографий. Тебе в то время было лет одиннадцать-двенадцать. Конечно, ты выросла, поменяла стрижку. Но глаза остались прежними. Глаза и внешность. К тому же Наоми — не самое распространенное имя.

— Ты знал. — Она неотрывно смотрела на Ксандера. — И ты… ты рассказал обо всем Кевину.

— Нет, — заметив сомнение в ее глазах, он твердо взглянул ей в лицо. — Нет. Кевин — мой лучший друг, но это не значит, что я стану делиться с ним тем, что сама ты предпочитаешь держать в секрете.

— Ты ничего не сказал ему. — В ее голосе уже не было прежнего напряжения. — Ты знал все это время. Понял еще до того, как мы… почему ты не поговорил со мной? Ни о чем не спросил?

— По правде говоря, я надеялся, что ты сама обо всем мне поведаешь. До того, как я вынужден буду швырнуть это тебе в лицо.

— Швырнуть в лицо? — Она отвернулась, заговорила тише. — Но ты этого не сделал. Другие — да, кидали мне в лицо свою правду, так что я прекрасно знаю, каково это.

Она прижала ладони к глазам.

— Подожди минутку, мне нужно успокоиться.

— Хочешь орать, ори. Хочешь плакать, плачь. Я готов выдержать и то и другое.

— Я не буду ни реветь, ни кричать.

— Другие на твоем месте стали бы. Но ты не такая, как другие.

— Верно.

— Хватит!

Эта вспышка шокировала ее настолько, что Наоми вновь повернулась к нему лицом.

— Хватит нести чушь. — Ксандер наконец дал волю своему гневу. — Неужели ты настолько глупа? Пожалуй, я и правда ошибался в тебе, раз считал тебя умницей. Неужели ты веришь, что с тобой что-то не так — только потому, что состоишь в родстве с законченным ублюдком?

— Этот человек — чудовище. И он мой отец.

— А как насчет твоего брата?

Своим вопросом он выбил ее из колеи, на что, собственно, и рассчитывал.

— Я… в каком смысле?

— Что он за человек?

— Мейсон… очень славный. Способный… нет, даже одаренный. И добрый.

— Стало быть, он может оставаться самим собой, притом что у вас общий отец, а ты нет? Ты что, считаешь себя прокаженной?