– Вас радует то, что вы убиваете людей?

– Таких фашистов, как ты? Да я бы с удовольствием и сейчас вогнал бы тебе пулю в затылок.

– Как бывший коммунист, я не могу поверить в то, что член партии может быть таким кровожадным, – спокойно ответил я.

– Я сделал бы это с особенным удовольствием, – повторил начальник, бросив на меня палаческий взгляд.

Между тем, привели еще нескольких заключенных. И всех вместе нас вывели в тюремный двор, где построили в колонну по пять и сделали перекличку. Наконец мы тронулись. У ворот нас встретил конвой. Солдаты взяли оружие на изготовку, и колонна двинулась в направлении II лаготделения. Путь к нему от тюрьмы мы преодолели за пять минут. У ворот лаготделения мы подождали нарядчика, который и принял нас по списку.

Нас привели в канцелярию II лаготделения, где выдали жетоны на обед. До пяти часов нам предоставили свободное время.

Я очень хорошо знал II лаготделение, так как провел в нем почти два года. Я решил отправиться в бараки на розыски старых друзей и знакомых в надежде встретить кого-нибудь из русских товарищей, поскольку большинство моих друзей-иностранцев находилось в IX лаготделении. В это время лагерь был почти пуст, так как все, кроме больных и работающих в ночную смену, еще ранним утром ушли на работу.

Войдя в один из бараков, я остановился у двери из-за сплошной темноты. Лед на окнах еще не растаял, и единственная лампочка в конце барака, конечно же, не могла его осветить. Через несколько шагов я натолкнулся на железную печь, и шум от столкновения разбудил дремавшего у печки дневального. Прежде, чем я успел его спросить, здесь ли живет Батлан, он закричал, что мне здесь нужно.

– Я ищу Батлана, – взволнованно произнес я.

– Там, наверху, второй слева.

Привыкнув к темноте, я отыскал Батлана. Он спал. Я несколько минут постоял возле него, раздумывая, будить его или нет. Мне было жаль его будить, но я боялся, что больше никогда его не увижу. Я тихо окликнул его, но он не проснулся. В ответ лишь раздался его храп. Я медленно повернулся и направился к дневальному, чтобы спросить, когда обычно просыпается Батлан. Он в довольно грубой форме ответил, что Батлан обычно встает в полдень перед обедом. Я решил вернуться.

Надеясь найти еще кого-нибудь из своих знакомых, я обошел несколько бараков, но безрезультатно.

У меня был жетон на обед, но не было никакой посуды. Подойдя на кухне к окошку раздачи, я попросил дежурного одолжить мне миску, но тот только обругал меня. Тогда я направился в ближайший барак и попросил дневального дать мне какую-нибудь миску.

– Вы мне кажетесь знакомым. Откуда я вас знаю? – спросил он.

– Я уже был в этом лагере. Вероятно, тогда мы и виделись, – ответил я.

– Как вас зовут?

Я назвал себя.

– Вы – Штайнер?

– Да.

– Но это невозможно! Вас же бросили в тюрьму в начале войны?

– Да, я до сих пор сидел в тюрьме.

– Что можно сделать с человеком! Если бы вы не назвали себя, я бы вас не узнал.

Он с любопытством разглядывал меня. Мы вспомнили, что несколько лет назад мы оба довольно долго жили с ним в одном бараке. Этот человек, ленинградский железнодорожник, член партии с 1912 года, активный участник революции, был начальником железнодорожной станции Ленинград. В 1937 году его арестовали за «подготовку покушения на Сталина». Во время допросов его избили до такой степени, что он превратился в калеку. Когда он появился в лагере, его признали негодным ни к какой работе. И назначили его дневальным в бараке.

Старик взял мой жетон и сам пошел с ним на кухню. Вернулся с баландой и кашей. Он отломил мне кусочек от своего ломтика хлеба, и я начал быстро есть, чтобы успеть к Батлану.

Батлан, между тем, проснулся. Когда я вошел, он уже умывался, плескаясь у жестяного умывальника. Мой вид взволновал и Батлана. Только теперь мне стало ясно, какой дорогой ценой я заплатил за два года тюрьмы.

Батлан тоже пошел на кухню за едой, и я впервые за столько лет почувствовал себя сытым. Наговорившись со мной, Батлан повел меня в другой барак, где я встретил еще одного знакомого. Это был Плотников, секретарь Днепропетровского горкома партии.

После расстрела Хатаевича, секретаря Днепропетровского обкома, обвиненного в руководстве троцкистской организацией, арестовали и Плотникова. Как «член организации», он получил пятнадцать лет лагерей. Одно время он был бригадиром бригады, в которой работал и я.

Меня снова накормили. Плотников недавно получил посылку от старушки матери, проживавшей в Алма-Ате. В посылке были копченое сало и американские мясные консервы. Плотников дал мне в дорогу два кусочка хлеба и кусочек сала.

Едва покинув барак Плотникова, я почувствовал тошноту и боли в желудке. Впервые за много лет я съел больше, чем мог принять мой желудок. Я сел отдохнуть на ступеньку барачного крыльца. Пора было уже отправляться в лагерную канцелярию. Хотя мне там ничего и не сказали, было ясно, что меня отправят в IX лаготделение.

Около шести часов собрались все те, кого определили в IX лаготделение. К группе, прибывшей со мной из тюрьмы, добавилось еще человек двадцать. Три погонялы проводили до ворот группу из восьмидесяти человек. Там нас уже ждал конвой.

Четырехкилометровый путь от II до IX лаготделения проходил мимо здания управления лагерей Норильска. Недалеко от него находились казарма и штаб лагерного конвоя. Опустив головы, мы миновали большую каменную постройку центральных гаражей, рассчитанных на восемьсот автомашин. Дорога шла по правому берегу Длинного озера. Отсюда уже можно было рассмотреть строения IX лаготделения и большого кирпичного завода. Шли медленно, многие из нас быстро идти не могли. Начальник конвоя не подгонял нас.

По дороге мы дважды останавливались на несколько минут на отдых. В 23 часа мы прибыли в лагерь. Но, несмотря на поздний вечер, было светло, как днем, так как солнце в это время года не заходило. После долгого мучительного ожидания ворота открылись. С той стороны стояли представители лагерной администрации. Нарядчик называл каждого пофамильно, проверял данные и распределял в бригады, вернее, все оказались в одной бригаде.

Когда подошла моя очередь, он сначала назвал тот же номер бригады, но тут же передумал и закричал:

– Нет, ты пойдешь в другую бригаду. Ты еще слишком слаб, чтобы работать в песках.

Посоветовавшись со своими помощниками, он снова обратился ко мне:

– Ты пойдешь в двадцать первую бригаду, барак номер девять.

Я отправился в сооруженный из досок девятый барак. Все спали. Я попробовал найти свободное место, но барак был переполнен. Так я и стоял с небольшим узелком в руке, пока не услышал, как кто-то за моей спиной цыкнул. Я обернулся. На нижних нарах лежал человек, делавший мне руками знаки, чтобы я приблизился. Когда я подошел, он спросил, что мне здесь нужно. Я объяснил ему, что меня сюда направил нарядчик.