ехать не нужно, и, предприняв еще несколько попыток его убедить, Фан Му сдался.

– Со мной всё в порядке, а вот ты не попадешь в неприятности? – спросил учитель Чжоу обеспокоенным тоном.

– Нет, не волнуйтесь. Я же служу в Народной полиции – если мы оказываемся в ситуации, подобной этой, вмешаться – наш долг. – Фан Му хмыкнул. – И вот что я вам скажу: жевать этот придурок еще долго не сможет.

Учитель Чжоу рассмеялся и сразу же зашелся кашлем. Фан Му легонько похлопал его по спине.

– Учитель Чжоу, я и не знал, что вы такой задира!

– Выразись он по-другому, я, наверное, сумел бы сдержаться. – Старик вздохнул, а потом снова закашлялся. – Но, когда он назвал Эльбао умственно отсталым, а «Дом ангелов» – дурдомом для дебилов, я вышел из себя.

При мысли об Эльбао учитель с трудом поднялся на ноги и сказал Фан Му, что надо скорей пойти осмотреть его рану.

Но в коридоре они наткнулись на Ляо Яфан – та вылетела как пробка из комнаты сестры Чжао, поддергивая на ходу брюки, и пулей пронеслась мимо них. Сестра Чжао выглянула в двери, возмущенно вопрошая:

– Да что такое стряслось с этой девчонкой?

Ляо Яфан остановилась и развернулась к ней; уши ее полыхали. Она выбросила вперед руку, развернутую ладонью вверх.

– Сейчас же верните мне мое кольцо!

– Яфан, – попытался вмешаться учитель Чжоу. – Мы обязательно его вернем, но сначала скажи, откуда оно у тебя?

Ляо Яфан закусила нижнюю губу, поддернула рукав и снова вытянула вперед руку, будто повторяя «сейчас же!».

Сестра Чжао воскликнула:

– Вот именно! Если ты все не объяснишь, даже не надейся получить кольцо обратно.

Внезапно глаза Ляо Яфан наполнились слезами. Ее взгляд заметался от учителя Чжоу к сестре Чжао и обратно. Наконец она с умоляющим выражением уставилась на Фан Му. Поежившись от неловкости, тот лишь беспомощно развел руками.

Слезы брызнули у Ляо Яфан из глаз, и она прокричала:

– Кто дал вам право копаться в моих вещах?!

С этими словами девочка выскочила на улицу.

* * *

Подошло время ужина, но Ляо Яфан так и не вернулась. Из-за событий дня атмосфера в столовой была тяжелой, и веселился за столом только Эльбао. Разбитая губа нисколько не умерила его интерес к еде, и он набивал рот с превеликим аппетитом.

А вот травмы учителя Чжоу оказались серьезнее, чем он думал. Синяк распух, и учитель не мог ровно сидеть в своем кресле, не морщась от боли. Со сгорбленной спиной, он проглотил пару ложек, а потом вернулся к себе отдыхать. В отсутствие Ляо Яфан Фан Му вызывался помочь сестре Чжао с посудой, однако она и слышать об этом не хотела, и после нескольких героических попыток юноша сдался.

Некоторое время он посидел в комнате учителя Чжоу, развлекая того беседой, а потом собрался уходить. Проходя мимо комнаты сестры Чжао, снова посмотрел на портрет ее покойного сына над комодом. Он уже обращал внимание, что обычно она оставляет дверь открытой. Мгновение поколебавшись, Фан Му вошел внутрь.

Комната освещалась слабо; в неподвижном воздухе витали густые ароматы благовоний. Стены стали липкими и покрылись желтоватым налетом от постоянно горевших лампадок. Мальчик глядел на Фан Му из траурной рамки, и внезапно ему вспомнилось, как сестра Чжао сказала однажды: «Я знаю, что сын скоро вернется ко мне».

Год за годом она молилась перед своим импровизированным алтарем и не запирала двери, словно действительно надеялась на его возвращение. Под густым слоем пепла в курильнице тлело материнское сердце.

Фан Му взял несколько благовонных палочек и прошептал:

– Если ты меня слышишь, то, где бы ты ни был, возвращайся.

– Он придет.

Это была сестра Чжао. Фан Му обернулся и увидел, как она, тяжело переваливаясь на усталых ногах, подходит к постели. Села и медленно, аккуратно отвернула рукава, а потом стряхнула пыль с брюк.

– Посиди со мной немного, маленький Фан. И прости, что тут такой беспорядок.

Он пробормотал слова согласия и присел на маленький стульчик перед ее столом.

– Сестра Чжао, сколько вы работаете у учителя Чжоу?

– Кажется, уже шесть лет. – Она посчитала на пальцах. – Шесть лет и семь месяцев.

– А сколько, уж простите меня за грубость, вам лет?

– Сорок один, – прямо ответила она. – Я уже старая.

– Вовсе нет! – Фан Му старался осторожнее подбирать слова. – Но почему – опять же, без обид – вы не вышли замуж? Может, у вас родился бы еще ребенок…

– Нет. – Сестра Чжао решительно задрала подбородок. – Я жду моего сына. Знаю: когда-нибудь он вернется ко мне.

– Сестра Чжао, – начал Фан Му, но потом сделал паузу. Тем не менее слова сами сорвались у него с языка: – Никто не возвращается с того света…

– Конечно, возвращается! – перебила она. – После того как человек умер, он становится призраком, а призраки могут возвращаться!

Фан Му не нашелся, что на это ответить. Похоже, сестра Чжао заметила скептицизм у него на лице и сощурила глаза.

– Ты не веришь в призраков, не так ли?

Он ненадолго задумался, потом покачал головой.

– А я верю! Верю всей душой. Семь лет назад я не верила и именно поэтому потеряла своего ребенка.

Внезапно она громко разрыдалась.

Фан Му привстал, терзаемый неловкостью, не зная, как утешить ее. Потом сел обратно и зашептал какие-то слова, которые казались ему ободряющими.

Плач матери разносился по тихим коридорам «Дома ангелов», заставляя детей прятаться под одеяла. В другой комнате старик повесил голову и тяжело вздохнул.

В своей спальне сестра Чжао долго рыдала по умершему сыну. Наконец всхлипы стали реже, и Фан Му взял ее руку в свои. Протянув сестре Чжао платок, он спросил:

– Что все-таки с ним случилось, сестра? Вы расскажете мне?

Вытерев с лица слезы, сестра Чжао медленно заговорила сдавленным голосом:

– Я была очень, очень счастливой женщиной. У нас была прекрасная семья из трех человек, и все было идеально. Вейвей был не самым умным ребенком на планете, но он был хороший мальчик и куда более чувствительный, чем другие. Когда ему было восемь, он как-то раз бегом примчался из школы домой. Спрятался у себя в комнате и ни за что не хотел выходить. Отец спросил его, что случилось, и Вейвей ответил, робея, что видел призрака в школьном туалете. Мы с мужем решили, что у него просто разыгралось воображение, и постарались больше об этом не упоминать. Но на следующее утро Вейвей отказался идти в школу – сказал, что боится снова встретиться с призраком. Отец его отругал, но Вейвей все равно не хотел идти. Тогда отец дал ему пощечину и отвел