разбросанные по всей школе. – Куча анонимных признаний была найдена в какой-то книге в библиотеке.

Неправда, – я хочу закричать.

Никто их не находил.

Это подстава!

Я сосредоточиваюсь на копиях, разбросанных по коридору, – это фотографии стикеров. В этом есть смысл. Кто-то мог распечатать их в таком огромном количестве, только если фотографировал каждое признание после того, как мы прятали его в книгу.

Но… как?

Кто-то следил за нами все это время? Прятался за углом? Ждал подходящего момента, чтобы добраться до книги? Кто мог быть настолько жестоким? И тут я замечаю жирные черные буквы, напечатанные вверху каждого экземпляра.

КТО НАПИСАЛ ПРИЗНАНИЯ?

#НайдиЗакаИЛав

Какого. Черта?

Мало того, что они раскрыли наши самые глубокие, самые темные тайны, теперь они хотят разоблачить и нас тоже?

– Чувак, зацени вот это, – Аксель толкает Финна локтем, показывая ему одно из наших самых болезненных воспоминаний.

– Мужик, мне почти жаль этого Зака, – Финн подносит кулак ко рту, чтобы сдержать смех. – Похоже, шутки в стиле «я трахнул твою маму» действительно про него.

Аксель и Тео хохочут. Мне так жаль Ксавье. Я могу представить, как он мужественно стоит там и выслушивает злословие друзей, но у меня все равно не хватает сил посмотреть на него.

Я просто… не могу.

– Ребята, прекратите! – рявкает Диа, выхватывая листок бумаги из рук Акселя и комкая его в шарик. – Это ужасный поступок – выносить чье-то грязное белье на всеобщее обозрение. К черту того, кто это сделал.

– Возможно, им следовало подумать об этом, прежде чем делиться своим грязным бельем в книге, которую мог найти любой желающий, – Аксель пожимает плечами, подбирая с пола очередное признание. – Кто-то был непослушной девочкой.

– Дай-ка взглянуть, – Тео выхватывает исповедь из пальцев Акселя, чтобы посмотреть самому. – Черт, Лав. Трахаться с парнем своей сестры. Вот это уже жестко.

– Ну и шлюха, – усмехается Аксель, срывая еще один кусочек моей раны со случайного шкафчика, и мой живот скручивает от стыда.

– Господи, это какое-то мрачное дерьмо, – говорит он, прочитав признание. – Тут о каком-то чуваке, который покончил с собой.

На секунду мне кажется, что я вот-вот потеряю сознание.

Такое ощущение, что земля проваливается.

Ускользает у меня из-под ног.

Слезы начинают собираться в моих глазах.

– М-мне нужно в туалет, – говорю я Дие, которая слишком занята отчитыванием Акселя за его последнее замечание, чтобы услышать меня, и разворачиваюсь на каблуках, лавируя между толпой сплетничающих студентов.

Кажется, что мой мир рушится с мучительно медленной скоростью. Я наблюдаю, как моя вселенная постепенно распадается на тысячи частей, не оставляя после себя ничего, кроме тлеющих углей и разрушений. Мне кажется, я слышу, как кто-то зовет меня по имени, но я не останавливаюсь, направляясь прямиком к выходу. Я уже на полпути к двери, когда теплая рука сжимает мою, удерживая меня.

– Авина, подожди! – раздается хриплый голос.

Я поворачиваюсь и вижу, что Ксав смотрит на меня, его голубые глаза сверкают смесью ярости и боли, которую я никогда раньше не видела. Я оглядываюсь по сторонам. Ученики всех классов полностью погружены в наши признания, передавая копии между собой, как будто это голливудские сплетни.

Смеются над худшими моментами моей жизни.

Никто не смотрит в нашу сторону, но Ксавье, похоже, плевать на то, что люди могут заметить, как мы держимся за руки. Видеть, как он стоит там с глазами, полными сожаления…

Я больше не могу сдерживаться.

Вчера я жила в сказке. Сегодня утром я была девушкой, которая наконец-то набралась смелости и поцеловала нравившегося ей парня. Одинокая слеза скатывается по моей щеке, и Ксавье морщится, вытирая ее большим пальцем.

– Ви, мне… – он открывает рот, чтобы заговорить, но его голос срывается, никакие извинения никогда не смогут исправить того, что с нами случилось.

Нанесен серьезный урон.

Мы оба это знаем.

Итак, я бросаю на него последний взгляд, освобождаю свою руку и делаю то, что должна была, когда он впервые ответил на мое письмо…

Сбегаю.

20

Авина

Я надеялась, что в следующие несколько дней станет легче.

Подсказка: не стало.

Я почти не выходила из своей комнаты с тех пор, как два дня назад позвонила маме и пожаловалась на якобы самую ужасную головную боль в своей жизни. Бросив Ксавье у выхода из школы, я поехала домой, выключила свет и телефон, а потом забралась в кровать.

С тех пор я ее не покидала.

Мне была невыносима мысль открыть социальные сети и увидеть в своей ленте кучу упоминаний о наших признаниях. Я провела последние сорок восемь часов, молясь о том, чтобы этот бардак чудесным образом исчез. Чтобы люди перестали говорить о нас и перешли к другим пикантным сплетням.

Проблема в том, что в таком маленьком городке, как Сильвер-Спрингс, «пикантные» никогда не были настолько пикантными. Есть большая вероятность, что кто-нибудь раскроет наши маленькие грязные секреты. Я не тупая. Я знаю, что Зак и Лав ни за что не превратятся во всеми забытую историю к тому времени, когда я вернусь в школу, что, к моему большому несчастью, должно произойти очень скоро.

Сомневаюсь, что мама продолжит верить в этот спектакль с головной болью.

Дотянувшись до телефона, спрятанного в нижнем ящике, я делаю длинный, прерывистый вдох, прежде чем снова включить его. Экран на минуту вспыхивает белым светом. Затем все возвращается – суровое напоминание о том, что мир не перестал вращаться вместе со мной.

У меня пять непрочитанных сообщений от Ксавье.

И шесть от Дии.

Ксавье

Ты в порядке?

Ксавье

Ви?

Ксавье

Пожалуйста, поговори со мной.

Ксавье

Мне чертовски жаль, что так произошло.

Ксавье

Ви, хотя бы скажи мне, что ты в порядке, я с ума схожу.

Я закрываю диалог, ничего не ответив. Прошло два дня, а я все еще не могу заговорить с ним.

Диа

Ви? Что происходит?

Диа

Почему тебя не было в школе?

Диа

Ты в порядке?

Диа

Ви, пожалуйста, перезвони мне.

Я волнуюсь за тебя.

Диа

Слушай, мне не хочется говорить тебе об этом по смс, но люди болтают. Я не знаю, что и думать.

Диа

Ты должна на это взглянуть.

Диа