— Хочешь еще кофе? — спросил он, когда она наконец подняла на него глаза.

Она с удивлением обнаружила, что Уайатт поднес к ее чашке кофейник.

— Да, пожалуйста, — проговорила она. Чтобы как-то объяснить ему причину своей рассеянности, Рейчел добавила: — Я не узнаю свою собственную руку.

Уайатт поставил кофейник обратно на печку.

— Моя бабушка редко надевала это кольцо. Вероятно, по той же причине.

— Я привыкну к нему, — сказала она. — Хотя мне трудно представить, как я буду с ним мыть посуду или шить платья.

Он ухмыльнулся:

— Я тоже не представляю этого. — Он опустил руку в карман, достал из него черный бархатный мешочек, который по размерам был не больше ее ладони, и протянул его Рейчел. — Это как раз для таких случаев. Чтобы ты не потеряла его.

— Даже не думай об этом. — Она положила мешочек на стол рядом со своей тарелкой и разгладила его пальцами. — Где ты хранил его?

— В банке. — Он рассказал ей о том, что сегодня рано утром ему пришлось разбудить Джейка Рестона, вытащить его из постели и забрать у него кольцо. — Все драгоценности Сильви я вернул ее семье, а ее похоронил с тем обручальным кольцом, которое я подарил ей на свадьбу. Это кольцо никогда не принадлежало ей. Поэтому-то оно и хранилось в банке. Там оно было в безопасности. — Его тон сделался суше. — Конечно, ничто не застраховано от таких людей, как Морриси и Спиннакер.

Рейчел почувствовала, как по ее спине пробежал холодок, и она охватила ладонями чашку с кофе.

— Я не предполагала, что мистер Рестон может открыть банк так рано и для одного человека, — сказала она, перейдя к другой теме. — Быть шерифом не так уж плохо. Есть свои преимущества.

— Но у владельца банка еще больше преимуществ. — Рейчел осуждающе посмотрела на Уайатта, и он вытянул вперед руки, словно пытался защититься от ее взгляда. — Я не владею банком. Он принадлежит моей семье. — Уайатт увидел, что Рейчел никак не отреагировала на это его заявление. — Кажется, я тебе говорил, что все мои родственники по материнской линии банкиры. И они хотели, чтобы я стал одним из них. Помнишь, я говорил тебе?

— Ты говорил что-то такое. Я сейчас припоминаю, — медленно произнесла Рейчел. — Кажется, ты говорил, что Сильвиана хотела, чтобы ты остался в Бостоне и стал работать в банке. Но ты и намеком не дал понять, что банк в Рейдсвилле имеет к тебе отношение.

— Только потому, что я сам не имею никакого отношения к этому банку. Мой отец основал банк в Рейдсвилле сразу после того, как здесь началась «золотая лихорадка». Он исходил из чисто практических соображений. Он хотел, чтобы мать поехала за ним. Он даже назвал город в ее честь.

— Рейд, — медленно проговорила Рейчел. Ей в голову вдруг пришла неожиданная мысль. — Ты Рейд?

Он кивнул и слегка нахмурился.

— Ты слышала о них?

— От мистера Мэддокса. Перед войной они вкладывали свои капиталы в строительство восточной части железной дороги.

— Все правильно. Именно по этой причине мой отец обратился к Клинтону Мэддоксу. Ему нужна была железная дорога, которая соединяла бы Колорадо с остальными частями штата.

— И дорога, которая соединила бы Рейдсвилл с Колорадо. — Она покачала головой, пытаясь осмыслить слова Уайатта. — Даже и представить себе не могу, сколько лет ты и мистер Мэддокс были вовлечены в это предприятие.

— Не я, — сказал Уайатт. — В это были вовлечены все Рейды. Их сотрудничество с мистером Мэддоксом началось со времен строительства первой дороги на востоке.

— Так что же сделал твой отец, что так всех расстроило? Он добывал золото и серебро, основал город, организовал банк, обеспечил жителей Рейдсвилла работой, помог провести сюда железнодорожную ветку. Что же в этом такого, что так огорчило всю семью?

Плечи у Уайатта слегка опустились, его взгляд остановился на кружке, которую он держал в руках.

— Дело в том, что Мэтью Купер так и не вернулся назад.

Только сейчас Рейчел начала осознавать, какая борьба происходила в душе Уайатта.

— Твоя мать жила здесь какое-то время, да?

— Да, она приезжала сюда время от времени и жила здесь. Но не забывай, что в те времена Рейдсвилл очень медленно развивался, тут почти ничего не было, кроме банка. А у нее было пятеро детей и никакой помощи. В мыслях она постоянно возвращалась к прошлой жизни, когда у нее почти не существовало проблем. Она приехала на запад, надеясь, что отец станет управлять банком и займет достойное положение, которое соответствовало бы ее притязаниям. Но вместо этого он продолжал заниматься шахтой и оставался для нее все тем же незнакомцем, каким был и в Бостоне. Отец даже нанял управляющего, чтобы поддерживать банк в надлежащем состоянии.

Не знаю, каким образом они пришли к решению, что мать должна уехать. Все молчали об этом. Отец доехал с нами до Сент-Луиса. Он до последнего момента надеялся, что мать передумает. Но она не передумала. Николас хотел остаться с отцом, но отец отказал ему. Он, конечно, был бы рад, если бы Ник остался с ним, но отец знал, что мать не переживет разлуки с сыном. Отец посадил нас на поезд, и мы уехали.

Уайатт сделал глоток кофе и поставил кружку на стол.

— После отъезда моя мать встретилась с отцом лишь однажды. Это было во время войны, незадолго до гибели Ника в Чикамога. Отец и мать встретились в Нью-Йорке.

— Представляю себе их состояние.

Он фыркнул:

— Мой брат Морган родился девять месяцев спустя.

— В самом деле?

Уайатт улыбнулся:

— Да. Ему сейчас восемнадцать.

— Твой отец видел его?

— Только на фотографиях. Они переписывались.

— А ты? Ты писал?

— Да. Но не так часто, как хотелось бы Моргану. Потому что мне приходилось тщательно обдумывать каждое слово. Он писал, что хочет побывать на западе, но я не поощрял его к этому.

— А если бы он приехал? Твоя мать возложила бы на тебя ответственность за это?

— Думаю, да. — Уайатт на мгновение задумался. — Долгое время Морган был всем в ее жизни. Когда он поедет учиться в Гарвард, она поднимет все семейные связи, перевернет все с ног на голову, начиная от Бикон-Хилла и заканчивая Кембриджем.

— С тобой было тоже так?

— Когда я ходил в школу, нет. Но когда Ник отправился на войну и уехал из Бостона, а я предпринял попытку присоединиться к нему, у меня было такое чувство, что меня опутали сетью.

— Но тебе было лишь двенадцать, Уайатт, и ты собрался на войну. Вполне понятно, почему твоя мать пыталась воспрепятствовать тебе.

— У нее ничего из этого не вышло.

Рейчел встала и собралась убирать со стола.

— Я поступила бы так же, как и твоя мать. Если бы моему ребенку было двенадцать, я бы сделала все возможное, чтобы он остался со мной.