Впервые в жизни Исра взяла в руки трубку телефона-автомата. Металл оказался ледяным на ощупь, и сразу стало зябко. Ее снова забила дрожь, унять которую не получалось. Исра поднесла трубку к уху. Из мембраны неслись гудки.

– Надо набрать номер, – подсказал мужчина.

Исра не знала, кому позвонить. И в эти мгновения, прижимая к уху трубку, почувствовала себя одинокой как никогда. Она знала, что без карточки в Палестину не дозвонишься – да и потом, что ей скажет мама: немедленно иди домой, хватит прилюдно позориться? Сообщение Адаму на пейджер тоже не отправишь – после того, что она натворила. Оставался один-единственный человек, к которому она могла обратиться, – и Исра, обливаясь слезами, набрала номер.

– Залезай, – бросила Фарида с пассажирского места, когда Халед припарковался у тротуара. Исра нырнула в машину. – О чем ты вообще думала? Убежала из дома, ночью, одна!

– Что там за тип топчется? – буркнул Халед, искоса глянув на нее.

– Не знаю, – пробормотала Исра. – Он пытался мне помочь и…

– Нет, ты мне скажи! – перебил ее Халед. – Приличная женщина будет убегать из дома посреди ночи?

– Да уймись ты, – резко бросила Фарида. Она разглядывала голову Исры в свете фонаря. – Ты что, не видишь, девчонка не в себе?

– Сама помолчи. – Халед обернулся, чтобы толком разглядеть Исру. – А ну-ка объясни, куда ты направлялась? Кто этот человек?

– Я… я не знаю. Он просто пытался помочь, – пролепетала Исра. – Я так испугалась… Кровь не останавливалась… И до сих пор идет…

– Это не повод убегать из дома, – отрезал Халед. – Откуда нам знать, что ты не загуляла с чужим мужиком?

– Мужиком? Каким мужиком? – Исра съежилась на заднем сиденье. – Ни с кем я не загуляла… Клянусь!

– А мы почем знаем? Может, ты бегала к чужому мужику, а теперь позвонила нам, чтобы мы тебя забрали?

– Я правду говорю! – закричала Исра. – Ни к кому я не бегала! Меня избил Адам!

– Кто бы сомневался, – сказала Фарида, метнув взгляд на Халеда.

– Почему мы должны тебе верить? – упорствовал Халед. – Только шармута способна уйти из дому посреди ночи!

Исра слишком устала, чтобы спорить дальше. Она запрокинула голову, ее замутило от собственной беспомощности.

– Хватит! – гаркнула Фарида. – Посмотри, что у нее с головой!

– Она могла о бордюр приложиться, – отозвался Халед. – А может, ее ударил тип, с которым она блудила! Откуда нам знать, что она не врет?

– Что же вы, мужики, за злобные твари такие! Вечно все сваливаете на других! Вечно у вас баба виновата! Твой сын – алкоголик! Да это и не удивительно, с чего бы ему трезвенником быть? Весь в отца!

– Ускути! Заткнись!

– Что? Правда глаза колет? Да ты только посмотри на девчонку! – Фарида обернулась и ткнула пальцем в Исру, вжавшуюся в заднее сиденье. – На голову ее посмотри! Тут с десяток швов понадобится. А ты сидишь и рассуждаешь о каких-то загулах! Тьфу! – Она сделала вид, что плюнула. – Нет на этом свете ничего более жестокого, чем сердце мужчины!

Халед замахнулся на нее:

– Я сказал – ускути! Закрой рот!

– А то что? Поколотишь меня, как в старые добрые времена? Ну, давай! Побей старуху, мерзавец! Чем кричать на девчонку, лучше бы сынка своего наказал за то, что избивает ее до потери сознания! Что мы ее родителям скажем, а? Что наш сын так ее отделал, что швы пришлось накладывать? А если кто-нибудь из больницы позвонит в полицию? А если твоего сына посадят? Ты об этом подумал? Подумал? – Фарида отвернулась к окну. – Ну конечно, не подумал! Думаю тут только я!

Халед вздохнул, нахмурив брови.

– Она не должна была вот так вот убегать. – Он встретился с Исрой взглядом в зеркале заднего вида. – Место женщины – дома. Ты поняла?

Исра не ответила.

– Поняла? – Он повысил голос.

Исра кивнула и отвернулась. Она боялась того, что может сорваться с языка, если она заговорит. Впервые в жизни Халед напомнил ей Якуба – орущего, своевластного, пышущего злобой, – и Исра невольно сжималась всякий раз, когда поднимала взгляд и обнаруживала, что свекор по-прежнему рассматривает ее в зеркало заднего вида. Она отводила глаза, и ее все больше охватывала паника. Если Халед в такой ярости, что же с ней сделает Адам?

Всю дорогу домой Исра просидела, отвернувшись к окну. Время от времени она косилась на Фариду, которая отсутствующим взглядом глазела на дорогу. О чем она думает? Ни разу за минувшие семь лет свекровь не вставала на защиту Исры. Что же произошло теперь? Неужели Фарида наконец-то ее поняла? Может, даже полюбила? Собственная мать никогда не вступалась за Исру, хотя Якуб много раз бил дочку при ней.

При мысли о своей никчемной жизни Исру захлестнула волна беспомощности. Ей ведь нужно всего ничего. Почему же судьба даже в этом ей отказала? Наверняка она что-то сделала, чем-то заслужила такую жалкую участь, – но она понятия не имела чем и поэтому не знала, как все исправить. Хоть бы Бог наставил ее на правильный путь! В повисшей тишине Исра мысленно взывала к Нему – но Он молчал.

– Я тут всю ночь простою, если понадобится, – заявила Дейа Фариде. Они по-прежнему были вдвоем на кухне. – И пока ты не расскажешь, что случилось, я тебя в покое не оставлю! – Она надвинулась на бабку. – А если так и будешь увиливать, я с тобой даже разговаривать больше не стану. Соберу сестер и уйду, и ты никогда нас больше не увидишь!

– Не надо. – Фарида потянулась к ней, но Дейа увернулась. – Прошу тебя…

– Тогда скажи правду! Всю правду без утайки!

– Это джинн, – прохрипела Фарида. – Джинн от моих дочек…

Дейа готова была услышать любой ответ – но только не такой. Она в недоумении уставилась на Фариду:

– О чем ты?

– Именно этот джинн вселился в Адама и Исру. Именно он много лет преследует нашу семью. Джинн от моих дочек.

– Каких еще дочек?

И она рассказала Дейе все начистоту: как вскоре после свадьбы с Халедом у нее набух живот, как муж радовался, что в ней зреет новая жизнь, что в такое тяжелое время возможно новое начало. Только вот Фарида не родила ему сына, о котором он мечтал, который вырос бы, превратился в юношу, помогал бы кормить семью и справляться с невзгодами, который передал бы потомкам его имя. Вместо этого она произвела на свет даже не балву – двух балв. Она знала, что Халед будет разочарован, еще до того, как увидела его угрюмое лицо. И обиды на мужа не держала. Постыдность собственного пола давно въелась в ее плоть и кровь.

Дейа села.

– И что с ними случилось?

– Они умерли. – Фариде тяжело было выговорить эти слова. Давно она их не произносила.