— Там, за водокачкой.

— Отлично. Вот ты меня туда и отведешь. Вставай.

Лик уставился на Катона и покачал головой.

— Никуда не пойду, пока все не допью.

Катон кивнул на пустой кувшин.

— Ты уже давно все допил. Давай шевелись.

Лик, однако, не торопился. Он смерил Катона взглядом и хмыкнул.

— Ладно. А что мне за это будет?

— Еще кувшин вина — и удовлетворение от того, что ты послужил императору. — Катон улыбнулся и показал большим пальцем на дверь. — Пошли, пошли…

К дому главы городского совета они добрались уже за полночь, когда город стих, и в лабиринте темных улиц Равенны им попадались лишь редкие, спешащие домой прохожие. Вокруг водокачки, откуда вода под напором подавалась в фонтаны, располагался более богатый квартал, и стоило им выйти из узкого прохода на широкую, чистую улицу, как навстречу тут же попался бдительный патруль.

После того как Катон назвал свое имя и должность, их пропустили, а патруль двинулся дальше по середине улицы, топоча сапогами, видимо, чтобы предупредить о своем приближении всех возможных преступников.

Дом Руфа Поллона, как и большинство домов состоятельных горожан, выглядел неброско: гладкие, оштукатуренные стены по обе стороны от тяжелых, обитых гвоздями деревянных дверей. Изнутри, приглушенные ею, доносились голоса, обрывки смеха и нежные ноты флейты.

— Ну вот ты и на месте, — проворчал Лик. — Давай деньжата: ты обещал кувшин вина. — Он произвел в уме быстрый подсчет, удвоил результат и протянул руку. — Шесть сестерциев.

Катон отбросил его руку в сторону.

— Ничего не получишь, пока не закончим дело.

Он ступил к двери и дважды постучал железным дверным молотком. Почти сразу же в двери приоткрылся глазок, и изнутри блеснул чей-то взгляд.

— Кого это принесло в такой час? — Прежде чем Катон успел ответить, привратник уже обозрел одежду пришедших и сердито продолжил: — Шли бы вы себе и не беспокоили порядочных людей, пока я стражу не кликнул.

— Не стоит, — отозвался Катон. — На твоем месте я бы лучше пошел и доложил своему хозяину, Руфу Поллону, что его хочет видеть исполняющий обязанности командира морской базы.

Привратник снова присмотрелся к Катону, на сей раз более внимательно.

— Исполняющий обязанности командующего? Валяющий дурака мальчишка, так оно точнее будет.

Катон вмазал кулаком прямо по глазку, заставив привратника отпрянуть.

— Я центурион Марк Лициний Катон, в настоящий момент старший из командиров находящегося в Равенне флота. Именем императора требую встречи с Руфом Поллоном. Немедленно!

Привратник заколебался, снова пригляделся к нему и, проворчав: «Погоди», исчез, закрыв глазок и оставив Катона и Лика перед запертой дверью. Центуриону было неловко перед портовым дельцом, и он старался не смотреть в его сторону, опасаясь, что тот не преминет позабавиться смешным положением, в котором оказался пытавшийся козырнуть своим высоким положением командир. Отвернувшись, Катон уставился на небо, благо тучи на нем разошлись и смолисто-черные глубины были усыпаны крохотными светящимися звездами.

— Похоже, завтра можно ждать хорошей погоды, — произнес Катон будничным тоном. — Прекрасный день для плавания.

— Может быть. — Лик плюнул в сточную канаву. — А может, и нет. В это время года погода страшно переменчива.

— Правда? — Катон все-таки взглянул на спутника. — Приятная мысль, особенно перед отплытием.

Портовый мастер с отсутствующим видом почесал бок и сказал:

— Я лично нипочем бы снова в море не пошел, даже за хорошие деньги. Ну, разве только за очень хорошие деньги… Уж больно оно капризно и своевольно, это море.

Катон поднял брови.

— Хорошо сказано. Я так понимаю, ты с морем имел дело. Торговец? Или моряк?

— Ну моряк, и что с того? — Лик поднял взгляд к звездам и пожал плечами.

— Почему бросил это занятие?

— Слишком люблю жизнь. Или, можно сказать, слишком люблю выпивку, чтобы наплевать на жизнь. Море, оно не для человека. Не на месте он там: оно для рыб и демонов, что живут в глубинах.

Катон посмотрел на него и впервые за этот вечер увидел в глазах пьяницы глубоко затаенный страх.

Лик прокашлялся, пытаясь заставить свой голос звучать спокойно.

— Да, демоны. А еще пираты: эти, пожалуй, будут еще хуже. Захватывают корабли, убивают моряков или продают в рабство и исчезают. Всякий раз, когда военный флот собирается с ними покончить, ничего не выходит. Такое впечатление, будто им ведомо, где и когда должен объявиться этот флот. Возможно, тут замешано колдовство.

— А возможно, хорошая разведка, — высказался Катон.

Загромыхал засов, и дверь на хорошо смазанных петлях без скрипа распахнулась. За ней находился длинный, с высоким потолком, темный коридор: свет был виден только в его конце, там, где тот выходил во внутренний сад. Привратник жестом пригласил их внутрь и запер за ними дверь.

— Прошу сюда, уважаемый. Хозяин примет тебя за столом.

Катон замялся.

— Но в этом нет надобности. Я ведь по делу, у меня и в мыслях не было отрывать его от трапезы или развлечения.

— Так или иначе, уважаемый, ты это уже сделал, — проворчал привратник. — Прошу за мной.

— Ладно. Лик, подожди здесь. Эй, привратник!

Тот, уже двинувшийся вперед, обернулся, силясь убрать с лица раздраженное выражение.

— Да, уважаемый? — буркнул он.

— Принеси этому человеку кувшин вина.

Брови привратника от такого нахальства поползли на лоб, однако он совладал с собой и подобострастно улыбнулся:

— Я только доставлю тебя к хозяину, уважаемый, а потом позабочусь о твоем человеке.

— Спасибо.

Привратник отвернулся, чуть помедлил, ожидая, не прозвучит ли еще какое-нибудь неожиданное пожелание, и повел Катона по коридору. Толстые ковры заглушали их шаги. Из узких ниш, расположенных с равными интервалами по обе стороны коридора, на идущих взирали искусной работы бюсты, как понял Катон, фамильные.

Коридор вывел их в обнесенный колоннадой внутренний двор с садом, украшенный статуями, с фигурно подстриженными растениями, ветви которых легонько покачивались в свете множества ламп, подвешенных к натянутой над двором сети. Сейчас, ранней весной, ночи были холодными, и по всему саду горели, добавляя чаду к дымку от масляных ламп, жаровни. В сад выходила просторная трапезная, уставленная множеством столов, за которыми на скамьях возлежали богато разодетые гости. Они уже отведали яств, и сейчас домашние рабы, не смея вымолвить слово или поднять глаз, стараясь оставаться для пирующих невидимыми, убирали со столов пустую посуду. Иные гости и сами встали из-за столов и теперь прогуливались по саду, ведя громкие и дерзкие разговоры, выдававшие в них людей, слишком много выпивших и вообразивших, будто здесь, среди своих, они могут позволить себе любые вольности. Небольшая группа музыкантов, стоявших в стороне от стола, настраивала инструменты. Катон пытался углядеть среди гостей Анобарба, но того не было видно.