— Что бы я хотела знать, так это то, зачем она пошла на такие крайности.

— Что вы имеете в виду?

— Это было крайне жестокое представление, и весьма убедительное, по крайней мере, я так думала. Я думаю, она устроила все это потому, что она и Лорд Рал скрывают что-то от нас.

Людвиг нахмурился.

— Скрывают что-то? Что же?

— Пророчество.

Вместо ответа он решил выпить еще вина, позволяя ей продолжать делиться с ним своими суждениями.

— Я желала видеть вас, потому что слышала, что у вас есть какая-то заинтересованность в пророчестве.

Он улыбнулся.

— Да, я думаю, можно и так сказать.

— Стало быть, в вашей стране к пророчествам относятся уважительно?

— Провинция Фаджин. Оттуда я родом. Епископ…

— Епископ?

— Ханнис Арк. Епископ Ханнис Арк правит провинцией Фаджин.

— И он полагает, что пророчества важны?

Людвиг придвинулся на дюйм ближе на кушетке, и склонился к ней, понижая голос.

— Безусловно. Мы все так полагаем. Я собираю для него пророчества, что могло бы помочь ему в управлении нашей страной.

— Что следовало бы делать и Лорду Ралу с Матерью-Исповедницей.

Он пожал плечом.

— Это то, во что верю я.

Она налила ему еще вина.

— Как и я.

— Вы мудрый правитель, Орнетта.

В этот раз вздохнула она.

— Достаточно мудрый, чтобы знать, что пророчества важны.

Она положила свою руку ему на его предплечье.

— Вести людей — великая ответственность. И иногда пророчество может быть единственной верой.

— Мне жаль слышать это — быть одинокой в вашей вере в пророчества, конечно. Получается, у вас нет короля?

Она покачала головой.

— Не то. Моим супругом, как только я взошла на трон почти в тридцать после долгих лет подготовки к нему, был исключительно долг. Это было тяжело, ну, тяжело найти даже немного времени для себя, для близости с тем, кто бы разделил мои убеждения со мной.

— Ужасно. Я думаю, Создатель дал нам силу терпеть лишения с определенной целью, как Он дал нам пророчества.

Она дернула бровью.

— Да, я слышала что-то, что вы рассказывали остальным, говорили о своей вере в то, что пророчества — это связь с Создателем, но при этом вы не славите Создателя. Это кажется любопытным противоречием.

Людвиг отпил еще вина, дав себе время собрать мысли воедино.

— Вам приходилось когда-нибудь разговаривать с Создателем?

Она издала смешок, положив пальчики на грудь.

— Мне? Нет, Он никогда не считал меня достойной для того, чтобы тратить время на разговор со мной.

— Именно.

Усмешка испарилась.

— Именно?

— Да, именно. Создатель создал все. Горы, моря, звезды в небе, жизнь саму по себе, создал все живущее в мире.

Королева посерьезнела и склонилась чуть ниже.

— Продолжайте.

— Можете ли вы представить себе существо, способное на такое? Я имею в виду, на самом деле можете ли вы представить себе такое существо, как Создатель? Существо, что создало все, и продолжающее создавать новую жизнь в неисчислимых количествах. Каждая проклюнувшаяся травинка, каждая новорожденная рыбка в море, каждая новая душа, появившаяся в мире. Как можем мы, простые смертные, даже представить такое существо? Никто из нас на самом деле не может. У нас нет никакой точки опоры для творенья из ничего на этой шкале космических масштабов. Вот почему я говорю, что Создатель должен быть выше всего, что вы когда-либо могли представить.

— Похоже, вы глубоко убежденный человек.

Он постучал пальцем по виску, привлекая внимания.

— Таким образом, если наши скромные человеческие умы не способны даже представить такое существо, как же мы можем познать Его? Или отважиться думать, что Он следит за каждым из нас в отдельности? Если мы не можем даже познать его, как у нас хватает безрассудства его славить? Как можем мы отважиться думать, что знаем, что Он даже желал бы этих прославлений? Зачем ему это? Желаете ли вы, чтобы муравьи поклонялись вам?

— Я никогда не смотрела на все это так, но я понимаю, о чем вы говорите.

— Вот почему Он не говорил с Вами — ни с кем из нас. Создатель — всё. Мы — ничто. Мы — пылинки, которые он наделил жизнью, и когда мы умираем, наши тела обращаются в прах. Зачем ему с нами заговаривать? Вы бы снизошли до того, чтобы общаться с пылинкой?

— То бишь вы не считаете, что Создателю есть дело до нас? Мы лишь пылинки, ничто для Него?

— Там, откуда я родом, мы верим, что Создателю есть дело до нас, но в общем смысле — все же мы Его создания — и Он говорит с нами, но отнюдь не напрямую.

Она была захвачена историей, и возвратила свою руку обратно на его предплечье, пересев чуточку ближе к нему.

— Итак, вы полагаете, он действительно заботится о нас? И он определенным образом говорит с нами?

— Да. Посредством пророчества.

В комнате повисла мёртвая тишина.

— Пророчества — речь Создателя, говорящего с нами?

— В некоторой степени.

Его язык облизал пересохшие губы. Он наклонился ближе к ней.

— Создатель сотворил все сущее, сотворил жизнь. Не думаете ли вы, что Ему не было дело до того, что Он создал?

— Да, но вы сказали, что он не разговаривает с нами.

— Не прямо, не по отдельности, но Он говорит с нами в известном смысле. Он создал жизнь, и также дал дар — магию, как способ людям услышать Его. Он всеведущ — Он знает все что было, и все, что будет. С помощью магического дара, что Он дал людям, Он дает нам пророчества, чтобы помочь нам и наставить нас.

Она вернулась к своему вину, осмыслив это. Через мгновение ее взгляд вернулся к нему.

— Так вот почему Лорд Рал и Мать-Исповедница не хотят, чтобы мы знали о пророчествах, что сам Создатель дал нам в помощь и наставление? В конце концов, они оба владеют магией.

Людвиг изогнул бровь.

— Действительно, почему?

Она нахмурилась сильнее.

— Что вы такое говорите?

Он некоторое время изучал ее лицо. Она действительно была привлекательной женщиной, слегка худой, но действительно, очень притягательной.

— Орнетта, кто заинтересован в том, чтобы мы не узнали слов наставления, Создателем данных людям, дабы избежать опасностей, угрожающих нашим жизням? Наставления, по которому мы могли бы жить?