– Жуткое состояние, – с деланым сочувствием ответила Фиби. – Но смею тебя уверить: находиться в обществе твоей тетки и Мириам – тоже не сахар. Лучше расскажи, как пойдет наша жизнь, когда мы снова окажемся вместе.

– Я тебе уже рассказывал, – засмеялся Маркус.

– Расскажи еще раз.

– Это будет как невероятно долгий медовый месяц, – начал Маркус. – Когда ты убедишься, что действительно хочешь выйти за меня замуж, нам позволят отправиться в совместное путешествие.

– И куда мы поедем?

– Куда пожелаешь, – быстро ответил Маркус.

– В Индию. Нет, на какой-нибудь остров. Туда, где нам не помешают. Где никто не будет мелькать вокруг.

– Мы можем оказаться хоть в центре Пекина, окруженные миллионными толпами, и нас это не будет доставать. – Маркус говорил очень убедительно. – Кстати, это одна из причин, почему Изабо просила нас выждать все девяносто дней.

– Потому что новорожденным вампирам легко потеряться в своих любимых.

Фиби вспомнила разговор, происходивший в Сет-Туре, в гостиной Изабо, где у стульев были высокие и жесткие спинки. Бабушка Маркуса рассказывала жуткие истории про молодых влюбленных, которые погибали от голода у себя дома. Они настолько глубоко погружались в телесные наслаждения, что забывали кормиться. Рассказывала Изабо и о вспышках гневливой ревности, когда вампир убивал свою пару за взгляд, брошенный на проходящего мимо окна мужчину, или вампирша убивала избранника за одно лишь упоминание о бывшей любовнице. В столь рискованных эмоциональных ситуациях между вампирами-новобрачными даже простое «нет» могло привести к смерти и непоправимой беде.

– Да, мне так говорили, – сказал Маркус.

Еще одно напоминание, что он влюблялся и до встречи с Фиби, однако все его прошлые отношения очень отличались от тех, какие ждут его и Фиби, когда они снова окажутся вместе.

Настроение Фиби немного улучшилось.

– Хочу, чтобы уже наступил август, – с грустью произнесла она, и ее сердце забилось от волнения.

– Оставшееся время пройдет очень быстро, – пообещал Маркус. – Намного быстрее, чем твои первые две недели. Тебя ожидает столько дел, что будет просто некогда думать обо мне.

– Дел? – нахмурилась Фиби. – Франсуаза говорит, что вскоре мне предстоит попробовать человеческой крови. Но ни о чем другом она не упоминала.

– Ты проходишь стадии взросления вампира, – сказал Маркус. – Ты будешь пить человеческую кровь, охотиться, встречаться с другими членами твоей новой семьи, выбирать имена и даже проводить какое-то время вне гнезда.

Потратив столько времени и сил на подготовку Фиби к первым неделям вампирской жизни, Мириам и Фрейя почему-то не переходили эту черту. Такое ощущение, будто…

– Они думали, что я умру? – спросила Фиби, хотя никогда всерьез не рассматривала такую возможность.

– Нет. Ни в коем случае! Но дети-вампиры бывают непредсказуемыми, и иногда возникают… осложнения. – Пауза, сделанная Маркусом, показалась Фиби очень красноречивой. – Вспомни, какой болезненной была Бекка сразу после рождения. Она отказывалась от молока и от любой другой пищи, требуя Дианиной крови.

В первые недели после рождения Ребекка страдала и чахла. Если Филипп с наслаждением сосал материнское молоко, дочке Дианы требовалась иная, более насыщенная пища.

– Неприятие крови встречается редко, но иногда бывает фатальным, – продолжал Маркус. – Большинство вампиров после нескольких первых недель развивают достаточно широкий спектр вкусов. Но не все.

– Теперь понятно, почему они выставили мне столько образцов крови.

Прежде Фиби казалось, что Мириам, как всегда, переусердствовала, но после слов Маркуса заботливость ее создательницы воспринималась в ином свете.

– Фиби, мы хотим, чтобы этот процесс прошел как можно мягче и безболезненнее. – Маркус говорил вполне серьезно и рассудительно. – Не у всех нас были такие условия. Но я хотел, чтобы у тебя все происходило по-другому.

Фиби очень интересовала жизнь Маркуса в XVIII веке, пока он не стал вампиром, а также его первые вампирские годы. Однако ей хотелось узнать это самой, через воспоминания Маркуса, запечатленные в крови. Фиби плотно сжала губы и вновь заговорила, когда убедилась, что может удержаться от дальнейших вопросов.

– Теперь уже недолго, – отрывисто произнесла она.

– Конечно. Совсем недолго, – повторил Маркус, но в его тоне ощущалось отчаяние. – Бывает, что и два с лишним месяца кажутся вечностью.

Они простились. Прежде чем закончить разговор, Фиби все же решилась еще на один вопрос:

– Маркус, а как звали твою мать?

– Мою мать? – удивился Маркус. – Кэтрин.

– Кэтрин, – повторила Фиби.

Имя матери Маркуса ей понравилось. Оно не имело времени. Это имя давали новорожденным девочкам и в первой половине XVIII века, и сейчас.

– Кэтрин, – еще раз произнесла она, ощущая вкус имени и представляя, как сама отзывалась бы на него.

– Это имя греческого происхождения и в переводе означает «чистая», – пояснил Маркус.

Куда важнее, что имя сохранило свою значимость для Маркуса. Для Фиби это было главным.

Когда их разговор закончился, она достала из ящика стола лист бумаги.

Фиби Элис Кэтрин Тейлор.

Фиби критическим взглядом смотрела на лист. Имя Фиби дала ей мать, сразу после рождения. Элис было именем ее бабушки с отцовской стороны. Кэтрин принадлежало Маркусу. Она хотела сохранить фамилию Тейлор, отдав дань уважения отцу.

Довольная сделанным выбором, Фиби убрала лист в стол, после чего вернулась в постель и продолжила мечтать об их воссоединении с Маркусом.

2 июня

На двадцать первый день рождения Фиби, тогда еще теплокровная, получила в подарок от родителей кулон в форме ключика, украшенный крошечными бриллиантами. Они же устроили ей празднование, куда она пригласила сотню друзей и подруг. По словам матери, ключ предназначался для открытия будущего. С тех пор кулон постоянно висел у Фиби на шее. Торжество, куда входил обед (столы для гостей расставили в громадном шатре) и танцы в саду, означало ее вхождение во взрослую жизнь. Знаменательное событие, которое Фиби, становясь старше, еще не раз воскресит в памяти.

На двадцать первый день вампирской жизни Фиби тоже подарили ключ и гораздо более скромную трапезу.

– Это ключ от твоей комнаты, – сказала Фрейя, передавая Фиби небольшой медный ключ.

Как и большинство подарков, которые Фиби до сих пор получала от вампиров, этот тоже был символическим. Ключ означал степень доверия, а не возможность отгородиться в доме, где любую дверь можно было сломать, надавив посильнее.