Нужно было, во что бы то ни стало, предупредить ополчение новгородцев и убедить их перекрыть пути отхода на Усвятском озере. И выбор, кто это может сделать, пал на Андреевскую бригаду.

– Вы ведь уже тут каждую тропку изучили, Андрей Иванович, – не приказывал, а просил Ярослав Всеволодович, – Никто быстрее вас не доберётся до Великих Лук при учете, что по пути там ещё и вражеские разъезды будут. Кому, как не твоим разведчикам, их преодолеть?

Поэтому сразу после совещания в вечерних сумерках, собрав все свои силы в кулак, Андреевцы с севера, огибая основное вражеское войско, начали свой рискованный рывок. Шло их три с половиной сотни, считая и те два десятка на оленьих нартах, что так удачно зарекомендовали себя недавно в разведке.

Мимо главных сил литвин прошли ночью, удачно не столкнувшись ни с одним из их разъездов, а затем двое суток без отдыха, только сменяя заводных коней, шли сотни в сторону новгородской рати.

Торопец остался южнее на тридцать вёрст, и уставшие Андреевцы, вступив на лёд большого озера Лобно, собрались рывком проскочить его открытое пространство, срезая этим хороший крюк.

До Великих Лук оставался всего-то один день хода.

Небольшое поселение на берегу озера, две сотни Селов взяли буквально за десять минут. Не спас его ни трёхметровый частокол, ни отчаянное сопротивление четырёх десятков защитников ополченцев. Мужиков частью побили стрелами прямо на стенах, а частью посекли мечами, с ходу перескочив через них во внутрь. И теперь над Лобно стоял дикий визг умучиваемого мирного населения и довольный хохот победителей, да над несколькими избами уже вставало чадное жаркое пламя.

Отворачивать было поздно, и, заметив близкие дымы от горящего поселения, Андрей принял решение атаковать в лоб. Русские сотни шли, развернувшись большой дугой, и увлечённая грабежом и насилием шляхта заметила опасность со стороны озера с большим опозданием.

– Тревога! – первым заорал сотник с вислыми светлыми усами.

– Тревога, русские! – подхватили десятки голосов, пытаясь оседлать коней и сбиться в кучу.

– Стрелами бей! – раздался рёв командира бригады. И больше трёх сотен стрел разом вылетели из мощных степных луков. Хороший верховой лучник выхватывает из заплечного колчана по три стрелы сразу, и одну за другой с разницей в секунду выпускает их в цель. За те двадцать секунд, что русские сотни подлетали к Лобно, каждый воин успел выпустить как минимум семь, а то и восемь стрел. Квалификация у Андреевских стрелков была самая высокая, и Сотник мечом успел срубить только одного вояку, выскакивающего из ворот и натягивающего на ходу штаны.

– Азат! Зачистите тут всё! Бригада, вперёд! Не задерживаемся!

И сотни экономным ходом, сменив заводных коней, пошли дальше на Великие Луки.

Двенадцатого февраля вымотанных до предела бессонным маршем Андреевцев заметил конный разъезд основного Новгородского войска.

И уже через час Андрей докладывал руководству ополчения план уничтожения всего литвинского войска.

– Вы поймите! Если мы сейчас эту шляхту выпустим отсюда, то они как собаки раны залижут, и уже через пару лет снова же к нам полезут грабить, набравшись опыта. Если их бить, то только так, чтобы они на десятки лет запомнили и не приходили уже больше.

– Легко тебе говорить, – едко выговорил Новгородский Посадник Иванко Дмитриевич, – Вы, всадники, на коней, как горячо станет, вон вскочите и только вас здесь и видели. Как же дружи-ина, лучшие во-ои! Простому-то пешцу, что тут от литвинского копья помирать будет, вы-то не чета будете вовсе! А их всех на льду положим перед такой оравой!

– Мы Посадник, с вами все в один строй встанем! И два моих сына тоже со мною рядом будут. Старший да младший, коли судьба, так все с вами тут ляжем – ответил Иванко Андрей.

– Хм, –только хмыкнул тот и не нашёлся, что на это возразить.

–Ладно, не горячитесь! – поднял примирительно руки Тысяцкий Семён Емин, – У нас шесть тысяч ополченцев с хвостиком. Против нас будет сколько всего?

– Девять, вместе с сорванными с осады Торопца, – уверенно ответил Андрей.

– А на хвосте у них как меч будет висеть Ярославова да Давыдова дружина с Торжковцами, а это более четырёх тысяч бойцов, из которых как минимум три с половиной отборная, закованная в броню гридь. Вы понимаете, что шляхта как между молотом и наковальней у нас окажется уважаемые?!

– Ну да, а наковальней-то нам быть, – всё продолжал брюзжать хмурый Посадник.

Но всё-таки разработанный Ярославом и Андреем план был принят, и всё Новгородское ополчение потянулось южнее к Усвятскому озеру, где проходило главное направление – путь в Полоцкое княжество и в земли Литвин.

Дорога заняла около полутора суток, и всё это время сотни ехали, заснув на ходу в сёдлах.

–Вон как вымотались-то служилые, – уважительно поглядывали на Андреевцев новгородцы.

– Это, Прошка, тебе не варево лаптем из котла то хлебать, – толкнул локтем молодого ополченца с длинным копьём седой десятник Михаил.

– Ну да-а, – протянул Прошка, – Я слышал, у них воинскому делу-то с соплей учат, даже школа какая-то особая есть для отроков.

– И мне сват рассказывал, – подтвердил идущий рядом Мартын Соловей, прозванный так за свой изумительной чистоты голос, – У них там дети такое вытворяют. Не каждый взрослый даже такого мальца в оборот-то возьмёт.

– Да-а, – протянул Михаил, – Вона как они торговые пути за эти два-то годика расчистили. Все берега рек и большие торговые дороги разбойниками завесили. Купцы на торгу рассказывали, едешь, аж жутко становится, везде висят сотни разбойников и таблички на них с надписью «убиты Андреевской сотней! Не лихоимничайте тута!»

– Вона как! Ну, тогда и не страшно с такими-то, супротив супостата стоять!

Подвёл итог самый старый ветеран десятка дядька Саватей.

– Сотник сказывал, что их старший пообещал сам со своими сыновьями с нами в один строй встать, а коней сотен, говорит, подальше отгоню, чтобы мы даже не думали, что они могут бросить нас в трудный час. Говорит, или побьем ворога вместе с мужиками, или все рядом ляжем!

– Да-а-а… – протянули мужики и перекрестились.

– Братцы, хочу с вами всеми совет держать! – громко обратился к своим бойцам, замершим в едином строю, Сотник.

–– Мы с вами прошли не одну битву, и, дай Бог, чтобы не последнюю. Все вы под моё начало пришли добровольно, и хоть вы давали присягу, однако неволить вас не хочу. Ибо грядёт страшная сеча, и у каждого должен быть свой выбор, как и где её принять.

– Вон там! – и Андрей, обернувшись, протянул руку вдаль, – Идёт более девяти тысяч обозлённых неудачами, лишениями и потерями врагов.       – У них же попятам идёт дружинное войско князей Ярослава Всеволодовича и Давыда Мстиславовича, и гонит оно их сюда как затравленного раненого зверя. Для того, чтобы уйти в своё логово, литвинам нужно прорваться сквозь нас, другого пути им нет. Вы представляете, как поведёт себя лютый зверь, если преградить ему дорогу? Поэтому сеча здесь будет страшная!