То время, когда Розанов жил на углу Николаевской и Звенигородской, было для него непростым. Но именно тогда начала рождаться его знаменитая книга «Уединенное». Короткие, замечательно откровенные записи, отрывки, мысли, наблюдения – о жизни, о Боге, о любви, о современниках...

Вот, например, сказанное словно сегодня: «В России вся собственность выросла из "выпросил", или "подарил", или кого-нибудь "обобрал". Труда собственности очень мало. И от этого она не крепка и не уважается.

(Луга – Петербург, вагон)».

Или еще, о себе: «Удивительно противна мне моя фамилия. Всегда с таким чужим чувством подписываю "В. Розанов" под статьями. Хоть бы "Руднев", "Бугаев", что-нибудь. Или обыкновенное русское "Иванов". Иду раз по улице. Поднял голову и прочитал:

"Немецкая булочная Розанова".

Ну, так и есть: все булочники "Розановы", и, следовательно, все Розановы – булочники. Что таким дуракам (с такой глупой фамилией) и делать. Хуже моей фамилии только "Каблуков": это уже совсем позорно. Или "Стечкин" (критик "Русск. Вестн." подписывавшийся "Стародумов"): это уж совсем срам. Но вообще ужасно неприятно носить самому себе неприятную фамилию».

Этому жанру Розанов уже не изменял до конца жизни. Как бы не клеймили его критики, упрекая писателя в бесстыдстве, пошлости и прочих грехах. После «Уединенного» были еще книги «Смертное», «Опавшие листья», «Апокалипсис нашего времени»...

И снова мы входим на территорию Семеновского плаца, приближаясь к конечной точке нашего пути – Подъездному переулку.

Первое, что обращает на себя внимание – двухэтажный торгово-развлекательный комплекс «Планета Нептун» (ул. Марата, 86), открывшийся в 2005 году, а затем признанный лучшей петербургской новостройкой этого года (соответствующее решение приняло Законодательное собрание города). По поводу достоинств здания можно, конечно, поспорить: рядом с соседними домами по улицам Марата и Звенигородской оно выглядит не очень органично. Хотя в сравнении со стоящим неподалеку ТЮЗом новое здание выглядит явно предпочтительней.

Нельзя не отметить еще один факт: в комплексе «Планета Нептун» работает первый в России океанариум, в котором обитают несколько тысяч рыб разных видов. Уникальное заведение пользуется большой популярностью и у петербуржцев, и у туристов.

Прежде под номером 86 по улице Марата значился бывший фуражный двор Семеновского полка, переданный потом под казармы лейб-гвардии Жандармского дивизиона (в начале XX века Гвардейский полевой жандармский эскадрон). В 1978 году здесь разместилась Школа высшего спортивного мастерства по конному спорту. Ею были восстановлены старая конюшня и манеж. Здесь работал тренером легендарный Иван Кизимов, олимпийский чемпион 1968 года и обладатель множества других наград.

Дом № 90

Дом № 92

К сожалению, постройки фуражного двора за годы своей жизни изрядно обветшали. Так что уже через несколько лет школа перенесла свои занятия в Колтуши. А уже совсем недавно часть построек была снесена...

А мы подходим к дому № 90, обращенному к улице Марата торцом. Построенный в 1950-е, он предназначался для проектного института Ленниипградостроительства, который создавал генпланы и проекты застройки городов. В 1970-е годы здание было передано новому хозяину – знаменитому ныне ЦКБ морской техники «Рубин». Теперь каждый россиянин знает, что на этом предприятии разрабатывались проекты атомных подводных лодок, в том числе трагически погибшего «Курска».

Вообще ЦКБ «Рубин» ведет свою историю еще с дореволюционных лет – от «Строительной комиссии подводных лодок», созданной в начале 1901 года. По проектам нынешнего «Рубина» были построены едва ли не все отечественные лодки, принимавшие участие в Первой и Второй мировой войнах.

А сегодня «Рубин» – это многопрофильная компания, которая не только создает лодки, но работает в других областях. Специалисты ЦКБ участвовали, например, в создании высокоскоростного электропоезда и новейшего трамвая...

Последний дом на нашем пути – № 92, возведенный в те же 1950-е. Вместе с домом на противоположной стороне улицы Марата он создает как бы пропилеи, оформляющие въезд на эту улицу с Подъездного переулка.

Наш путь окончен!

Прежде чем перейти к завершающим эту книгу словам, хочется еще чуть-чуть продлить нашу прогулку. Идти нам уже некуда, со всеми домами по улице Марата мы познакомились, но в запасниках автора еще лежат сюжеты, которым места не нашлось. Сюжеты яркие, интересные!

Почему не нашлось места? Причина проста: эти сюжеты родом из литературы. Их очень сложно или просто невозможно привязать к какому-то конкретному адресу на улице Марата. К тому же неизвестно, чего в них больше – выдумки или факта. Но оставить их за пределами книги жалко – без них коллекция сведений об улице была бы явно неполна.

Итак, сюжет первый

У Федора Михайловича Достоевского в «Дневнике писателя» 1876 года есть такой набросок «Столетняя». Писатель начинает с рассказа одной дамы, заглянувшей в полдень на Николаевскую улицу и повстречавшей там столетнюю старушку.

«Как раз в Николаевской улице надо было зайти в два места, одно от другого недалеко. Во-первых, в контору, и у самых ворот дома встречаю эту самую старушку, и такая она мне показалась старенькая, согнутая, с палочкой, только все же я не угадала ее лет; дошла она до ворот и тут в уголку у ворот присела на дворницкую скамеечку отдохнуть. Впрочем, я прошла мимо, а она мне только так мелькнула.

Минут через десять я из конторы выхожу, а тут через два дома магазин, и в нем у меня еще с прошлой недели заказаны для Сони ботинки, я и пошла их захватить кстати, только смотрю, а та старушка теперь уж у этого дома сидит, и опять на скамеечке у ворот, сидит, да на меня и смотрит; я на нее улыбнулась, зашла, взяла ботинки. Ну, пока минуты три-четыре прошло – пошла дальше к Невскому, ан смотрю – моя старушка уже у третьего дома, тоже у ворот, только не на скамеечке, а на выступе приютилась, а скамейки в этих воротах не было. Я вдруг перед ней остановилась невольно: что это, думаю, она у всякого дома садится?

– Устала, – говорю, – старушка?

– Устаю, родненькая, все устаю. Думаю: тепло, солнышко светит, дай пойду к внучкам пообедать».

Это только начало рассказа, услышанного Достоевским от дамы. А потом Федор Михайлович сам размышляет об этой старушке и «дорисовывает» продолжение истории о том, как она шла обедать к своим внучкам...