— Ему нравится, — подметила Катя, когда пушистый друг прильнул к Пете.

Брат и сестра принялись наглаживать животное. Кот облизнулся и замурчал ещё громче. Дима наблюдал издалека. Картина была настолько умилительной, что он неожиданно для себя громко вздохнул. Вдруг кот навострил уши и уставился туда, где за мощным, как дерево фикусом притаился Дима. Юный волхв удивлённо посмотрел по сторонам. В закутке для банкоматов в простеньком провинциальном отделении Сбербанка больше никого не было. Дима уже практически свыкся с тем, что окружающие смотрят сквозь него, а тут такое. Его словно ослепило зарницей, и Дроздов трубно вскричал:

— Он меня видит!

В этот же миг кот рванул из рук ребят на выход и с диким мяуканьем принялся царапать стеклянную дверь. Из кассы выскочила смущённая златовласая девушка в униформе.

— Соломон! Вот проказник! А ну, тише!

— Это ваш очаровашка? — поинтересовалась Катя.

— Почти. Соседка срочно уехала. Утром сюда ворвалась, вручила и вроде на автовокзал умчалась. Она старенькая совсем. Как тут откажешь? Вот теперь краснею за её питомца, — пожаловалась девушка.

— Он теперь ваш будет? — спросил Петя, помогая успокоить животное.

— Нет. Котик мне на день достался, до вечера, — она невесело рассмеялась, — нянька из меня никудышная, я собак больше люблю.

— А почему его соседка дома не оставила? — удивилась Катя.

— Она сказала, что такого молодого Бармалея без присмотра надолго оставлять нельзя. В клочья всё превратит. Предупредила, что с ночёвкой визит может получится. Хох, тогда нам ещё денёк вместе провести придётся. Но я надеюсь, что она быстро справится. Он такой…

На всё отделение зычно раздалось:

— Светлана Сергеевна!

Поймав строгий взгляд начальственного вида женщины, девушка прошептала слова благодарности и утащила сопротивляющегося кота в подсобку.

Дима стоял как громом поражённый. Мозг юного волхва лихорадочно соображал: «Соломон. Соломон. Я нашёл, нашёл. Стало быть, хозяйка кота из ведуний. Но каких? Из светлых или…? Ой, о чём это я? Конечно из светлых!».

Нежданная радость внезапно улетучилась, меняясь в лице, взбудораженный Дроздов тихо сказал:

— Теперь буду следить за Златовлаской и её котом. Только бы успеть до того момента, когда явится Прокул.

День казался резиновым и никак не заканчивался. Соломон спал на пыльных коробках в подсобке, а Дима сидел рядом в темноте и сходил с ума от переживаний. Обрушившиеся неведомо откуда тягостные рассуждения в сослагательных наклонениях, словно подливая масла в огонь, нагнетали внутреннее напряжение, обжигали чувства и грызли совестливыми укорами: «Моя Мила. С чего я вообще решил, что она моя? Потому что у неё проблемы из-за меня возникли? Вот если бы я был расторопнее, то раньше собрал бы все осколки. Тогда бы она в морок вовсе не попала. Никто не попал бы. Вообще бы этого морока не было бы…».

Дверь в подсобку бесшумно распахнулась. Дима быстро заморгал от яркого света. Запахло люксовым парфюмом с выраженными нотами сандала и кардамона. Юный волхв пригляделся. На пороге стояла миленькая старушка в очках с брендовой оправой. На ней было драповое пальто верблюжьего цвета и светло-коричневая шляпка-котелок. На ногах блестели лаковые белые сапожки под стать сверкающей сумочке. Заканчивал стильный образ широкий молочный шарф из пашмины.

— Соломон! Просыпайся, работяга! Домой пора! — любовно позвала она.

«А если она всё же из тёмных?» — всё больше взвинчиваясь, подумал Дима.

Тем временем старушка с котом благодарили сердобольную девушку. Златовласка вся светилась от счастья и даже помахала им на прощание.

— Тамара Порфирьевна, обращаетесь! Всего хорошего! — придерживая дверь, кланялась она, чуть ли не отвешивая реверансы.

Дроздов задёргался, подкралось сомнение, что произошло досадное недоразумение — случайно совпали имена, и он уцепился не за ту соломинку.

— Идти или не идти? Спасение или станет ещё хуже? — бормотал Дима, прикусив от волнения большой палец.

И тут кот обернулся и подмигнул ему.

«Мне не показалось. Они приходили за мной» — от этих мыслей стало жутковато, но понимая, что яхта уже уплыла, Дима пошёл за странной парочкой.

Тамара Порфирьевна жила в историческом центре. Квартира располагалась на втором этаже некогда купеческого особняка. Пока хозяйка возилась с ключами, юный волхв осмотрел её жилище. Внутри царил дух мещанства. Нарочитая роскошь вызвала в Диме негодование. Видя малиновые шелка и цветастые портьеры, пропитанные экзотическими благовониями, тяжёлую антикварную мебель, заставленную вычурной посудой, он то и дело вопрошал себя: «Куда это я пришёл? Что за чудачка здесь обитает?».

Все вопросы отпали сами собой, Тамара Порфирьевна заговорила с котом.

— Соломон, наш гость зашёл?

Дима вздрогнул. Кот протяжно замяукал, а хозяйка обрадовалась.

— Вот и славно.

Она, что-то напевая, заперла дверь. Сняла верхнюю одежду. Дорогой чёрный парик каре создавал кокетливый вид. Вязанное элегантное платье из серой ангоры подчёркивало сохранённую к старости фигуру. Воротник под горло и удлинённые рукава по большей части скрывали морщины и возрастные пятна на шее и руках. На груди болтались крупные бусы с янтарными плоскими камнями. Со спины Тамару Порфирьевну вполне можно было принять за молодую женщину. Используя медный примус, хозяйка вскипятила воду в плоском чугунном чайнике с пупырчатыми боками и выставила его на круглый стол в центре гостиной. Рядом она примостила овальное зеркало с тусклыми металлическими вензельками по краям. Горячий пар мгновенно выстелил зеркальную поверхность.

— Напиши дорогой, как твоё имя. Красиво буковки выводи, чтобы я разобрать могла.

Мурашки продолжали отплясывать на спине Димы. Тамара Порфирьевна обращалась к нему. Чувствуя себя способным удрать в любую минуту, Дроздов решил пойти на контакт. Он прошёлся пальцем по запотевшему зеркалу, оставив «Дмитрий».

Она прочитала вслух и замурлыкала:

— Митя, вот тебя-то мой хороший, я и ищу. Взгляни-ка на фотографии в рамках на комоде. Никого не узнаёшь?

Дроздов устремил взор, куда было велено. На чёрно-белых дореволюционных снимках он распознал Михаила. Наставник был молод, но знакомые черты ясно угадывались. Догадка будто фейерверк озарила разум юного волхва: «Это старшая сестра Михаила! Он же поэтому столько про Тотьму рассказывал. Сколько же им лет? — тут Дима припомнил, — брат и сестра не в соре, но почему-то редко общаются».

Дима написал: «У вас нет вологодского говора».

— Узнал, значит, Митенька, моего братишку. Вот и сверились, — бодро сказала она и меланхолично заворковала, — а говора, конечно, нет и быть не может. Неоткуда ему, дорогой, взяться. Я сбежала из дому ещё в ранней юности. Михаила тогда Мишуткой величали, не иначе. Прозябать в деревне не для меня было, — она закашлялась и поправилась, — тогда было не для меня. Эх, молодо, зелено. Вытравляла любые намёки на деревенское детство, пряталась от родычей. Знаешь, сколько сил потратила? Ого-го! —