Получив это письмо, запорожцы политично отвечали Хмельницкому, что московская протекция – дело хорошее и весьма желательное, но только, при заключении условий с Москвой, нужно смотреть за тем, чтобы от того не вышло чего-нибудь «шкодливого» для отчизны украинской и чего-нибудь вредного правам и вольностям казацким.

«Ясновельможный мосце пане, Зиновий Хмельницкий, гетмане войска запорожского и всей Украины Малороссийской, брате и добродею наш. На обширное ваше гетманское письмо, писанное к нам прошлым летом, мы не дали вам ответа до сих пор потому, что ваша гетманская мосць, со всем казацким войском, оставались все лето в Польше и на Подоле под Жванцем, в чем усердно просим извинения у вашей гетманской мосци. Ныне же, отвечая на ваше гетманское помянутое письмо, объявляем, что мы совершенно поняли его и не только познали, но и ясно своими глазами увидели, что теперь нам с поляками, как со змеей, имеющей отсеченный хвост, отнюдь невозможно сойтись и стать в прежнюю приязнь. Поляки, будучи виновниками всему злу и достаточно насмотревшись, сколько в течение шестилетних военных действий, как в их собственной короне, так и в нашей Малороссийской Украине, развеяно пепла от людских поселений и сколько побито на войне и лежит на полях человеческих костей, поляки, не смягчая своего гнева на нас, до сих пор, при вопросе об утверждении наших прав и свободы, не могут прийти к прежней приязни и згоде. Потому не советуем и вам с этого времени заботиться о приязни к полякам, а мысль вашу об отдаче всего малороссийского народа, по обеим сторонам Днепра живущего, под протекцию великодержавнейшего и пресветлейшего монарха Российского принимаем за достойную внимания и даем вам наш войсковой совет, не оставляя этого дела, привести его к концу, к наилучшей пользе нашей малороссийской отчизны и всего запорожского войска. И когда будете писать вы пакты, то извольте, ваша гетманская мосць, сами усердно досматривать, чтобы в них не было чего-нибудь лишнего и отчизне нашей шкодливого, а предковечным правам и вольностям нашим противного и неполезного. Мы достоверно знаем, что великодержавнейший и пресветлейший монарх, самодержец всероссийский, как православный царь, приймет охотно и ласково нас, яко чадолюбивый отец своих сынов, в том же святом православии непоколебимо стоящих, под свою крепкую протекцию, не требуя от нас никаких даней и платежей в свою монаршескую казну, исключая нашей войсковой службы, за что мы, по мере наших сил, всегда будем готовы идти против его монарших неприятелей. Еще недавно, прошлым Филипповским постом, один царский дворянин, Никита Харлампиев, проезжая из московской столицы в Крым для выкупления из бусурманской неволи своих кровных и находясь в Запорожской Сечи, купил у нас за 900 золотых трех татар. Этот дворянин слыхал от многих князей и бояр, близких к царскому величеству, что его царское пресветлое величество всей душой желает иметь нас, войско запорожское, со всем народом украинско-малороссийским, в своем союзе и в протекции монаршей, только не желает о том объявлять, чтобы не подать повода полякам разорвать существующего мира. Мы, все войско низовое запорожское, советуем твоей ясной гетманской мосце не откладывать того важного дела, устроить его к пользе всех нас и отчизны нашей Малороссийской и привести к концу его возможно лучше, сообразно давней пословице – чинь мондре, а патрш конца [то есть «делай мудро, но смотри конец»] и остерегаясь того, чтобы поляки, проведав о том, не устроили бы своими хитростями какой-либо препоны. Дякуем при сем усердно твоей ясной гетманской мосце за гостинец, тысячу битых талеров, нам присланных, и обещаемся отслужить вам за них при первой оказии. А на этот час и на всякое время желаем вашей гетманской мосце, со всем войском и Украиной, нашей отчизной, многолетнего доброго здоровья и счастливого поважения. Писан в Сечи Запорожской, генваря 3 дня, року 1654»[316].

После присяги Хмельницкого и всего украинского населения московскому царю возник вопрос и о присяге царю войска запорожских низовых казаков. Но запорожцы от присяги почему-то хотели уклониться; сам гетман отвечал по этому поводу в Москву (в марте 1654 года), что «запорожские казаки люди малые, и то из войска переменные, и тех в дело почитать нечего»[317]. В это же время, то есть в 1654 году, на Украине, после присоединения Малороссии к Великороссии, возникла сильная партия, не желавшая стать в подданство московского государя. Из замечательных лиц казацкого сословия к этой партии принадлежал Иван Серко, впоследствии знаменитый кошевой атаман запорожских казаков; не желая оставаться на Украине, Серко скоро покинул ее и ушел в Запорожье[318].

Тем не менее гетман Богдан Хмельницкий, в конце апреля 1654 года, послал в Сечь список со всех жалованных украинскому казачеству и малороссийскому народу монарших грамот на его древние права и вольности, дарованные при великих князьях и польских королях. Запорожцы, получив письмо гетмана, отвечали ему, 3 мая, что они очень рады слушать речь «о закреплении и подтверждении превысоким монархом стародавних прав и вольностей войска малороссийского народа», воздают «хвалу и благодарность Пресвятой Троице и поклоняемому Богу и нижайшее челобитствие пресветлейшему государю», но вместе с тем просят гетмана прислать им подлинники пактов «для доскональнаго видения»[319].

В конце концов, однако, Москва настояла на том, чтобы и запорожцы, несмотря на то что они «малые люди», присягнули на верность московскому государю[320].

В войну русских и казаков с поляками и их союзниками-татарами, наставшую после присоединения Малороссии к Великой России, запорожцы верно служили гетману Богдану Хмельницкому и царю Алексею Михайловичу. Так, в 1654 году, 11 мая, кошевой Пашко писал писарю Богдана Хмельницкого, Ивану Виговскому, что мурза Большого Ногая Келембет с товарищами и татарами перевозились ниже Тавани с черкасской стороны на татарскую и пошли вверх по Днепру к Молочным Водам. 11 июня Иван Виговский писал тому же кошевому атаману в Запорожье письмо с просьбой поймать «доброго» татарина и прислать его в обоз, в местечко Межиричь Корсунского полка, чтобы узнать от него, куда намерен пойти крымский хан и сколько он пошлет людей польскому королю. Сам Богдан Хмельницкий в тот же день писал письмо царю Алексею Михайловичу с извещением о том, что ногайцы с очаковцами, перекопцами и белогородцами перешли на правую сторону Днепра и хотят помогать ляхам, набегают на украинские города, хватают по полям людей и что по этому поводу он, гетман Богдан Хмельницкий, послал грамоту запорожцам бить татар, а также узнать от крымских языков об истинных намерениях хана[321]. Быть может, в связи с этим приказанием Богдана Хмельницкого стоит известие турецкого путешественника Эвлия-эфенди о неудачной попытке запорожских казаков взять турецкий город Варну, когда они высадились близ этого города, но были разбиты Малек-Ахмет-пашой. В 1656 году этот же самый Малек-Ахмет выгнал запорожских казаков из Очакова, который они пытались захватить в свои руки[322]. 10 июля 1657 года Богдан Хмельницкий извещал московского царя, что ввиду соединения татар с поляками на Запорожье послан указ, чтобы запорожцы, взяв Бога всемогущего на помощь и после молитв Пресвятой Богородице, чинили бы промысел над Крымом[323].