Настроение населения на Украине после смерти Богдана Хмельницкого и отклик этого настроения в Запорожье. Гетман Виговский и его письмо к запорожцам по поводу избрания в гетманы. Дипломатический ответ запорожцев Виговскому и открытая вражда их к нему. Извет гетмана Виговского на запорожцев, посланный в Москву. Осмотрительное обращение Москвы с запорожцами. Отправление запорожцами посланцев в Москву. Возвращение посланцев запорожских в Сечь и политичное обращение казаков с гетманом Виговским. Отправка гетманом в Запорожье одного полка под предлогом охраны от татар, в действительности же для искоренения между запорожцами всякого своеволия. Обвиняя запорожцев в измене, гетман Виговский сам думает об измене русскому царю. Показания о том казака Зятя в Москве. Возвращение запорожских посланцев из Москвы и опасение их быть захваченными со стороны Виговского. Вражда между Виговским и полтавским полковником Пушкарем и поддержка Пушкаря запорожцами. Новые враги Виговского, Яков Барабаш и другие. Открытая измена Виговского русскому царю и борьба его по этому поводу с запорожцами

Богдан Хмельницкий, умирая, имел слабость дать гетманскую булаву молодому и совсем неопытному сыну своему, Юрию Хмельницкому. Но до булавы, по малороссийской пословице, «треба головы», а между тем Юрий хотя и имел голову, но голову почти без здравого смысла и совсем без политических соображений. «Тому гетманишке прилично бы гуси пасть, а не гетмановать», – выразился о нем боярин Борис Петрович Шереметев[324]. И точно, это был «от природы евнух, Юрась небожчик», нравом злой, умом ограниченный, телом слабый юноша. Неудивительно, что, «при его боку», тот же час после смерти отца, завелись честолюбцы, преследовавшие свои личные интересы, и неудивительно, что и во всей Малороссии настали в это время такие раздоры, смуты и междоусобия (по выражению Ригельмана – украинское коловратство), вследствие которых Украину того времени можно назвать «ярмаркой самолюбий», а властных лиц ее – «самопожирающими драконами». Один поляк, современник событий, назвал Украину описываемого времени «страной страшного вавилонского столпотворения»[325]. Самим народом эпоха после Богдана Хмельницкого метко прозвана «Руиной». В истории Малороссии это было переходное время; оно считается самым тяжелым временем на Украине, когда она от Польши отстала, а к Москве еще вполне не пристала. Раздоры шли, однако, не от большинства или народной массы, а от меньшинства, «властных» или «значных» лиц и высших духовных особ Украины: тогда как масса украинская тяготела к России, «значные» лица и духовные особы, воспитанные в польском духе, тянулись, за немногими исключениями, к польским порядкам и польской жизни. Оттого после смерти Богдана Хмельницкого и многие из гетманов, и многие из других властных лиц Украины изменяют русскому царю и склоняются к польскому королю. Такая разница в склонностях была причиной политического разделения Украины на две половины – Западную, или Тогобочную, и Восточную, или Сегобочную, Украину с особыми гетманами в той и другой: Виговским, Юрием Хмельницким, Тетерею, Дорошенко, Ханенко и Самусем в Правобережной Украине, тяготевшими к польской стороне; Сомко, Брюховецким, Многогрешным, Самойловичем, Мазепой в Левобережной Украине, державшимися русской стороны. Между теми и другими шла ожесточенная борьба, в которой живое участие принимали и запорожские казаки.

Кроме названной причины, поднявшей смятение в Малороссии после смерти Богдана Хмельницкого, выступили и другие, вызвавшие междусословную вражду на Украине. Дело состояло в том, что в Малороссии этого времени открылась вражда с одной стороны между простым населением и казаками, с другой – между значными и казацкой чернью. Простое население враждовало с казаками потому, что, принимая самое деятельное участие во всех войнах Богдана Хмельницкого с поляками для достижения личных и имущественных прав, оно, по окончании войн, однако, снова должно было стать в положение земледельцев и тяглых людей и принуждено было уступить все добытые Хмельницким права в пользу одних казаков, и потому, естественно, стало питать ко всему украинскому казацкому сословию враждебное чувство. В свою очередь и в среде самих казаков произошел раскол: из казацкого сословия стали выделяться значные, своего рода казацкое шляхетство или казацкая аристократия, к которым примкнуло высшее украинское духовенство с богатыми фамилиями из мещанского сословия, и простые казаки, незначные, казацкая чернь. На украинском языке того времени первые приобрели название «дуков», последние – название «голоты». Дуки старались захватить в свою пользу обширные и самые богатые участки земли в Малороссии и закрепить их за собой и за своим потомством, оставляя на долю казацкой черни или самые худшие земельные участки, или вовсе ничего не оставляя: «Эй вы, дуки-дуки, за вами вси лугы и лукы!» «Дуки-богачи, дуки-сребряники» с презрением стали относиться к «драной голоте», к «серой голи», и голота платила ожесточенной ненавистью богачам.

Таким образом, на Украине после Богдана Хмельницкого, особенно со времени гетмана Самойловича, поповского сына, в самом населении обнаружилась, так сказать, двойная вражда: вражда посполитых к казакам и вражда казацкой черни к старшине. Обиженный народ и подавленная казацкая чернь беспрестанно старались искать своих прав, но, не находя в самих себе достаточно для того сил, массами бежали с Украины на Запорожье и, подкрепившись там, возвращались в города. В городах отдельные личности из массы, при помощи запорожцев, делали иногда исторические события и добивались и земельных благ, и высокого общественного положения, но, в свою очередь, укрепившись и разбогатев, также выступали притеснителями простого населения и казацкой черни. Сословие значных в общем тянулось к Польше и подражало ее порядкам; сословие поспольства и казацкой черни тянулось к Москве, но, не всегда имея политически развитых руководителей или часто вводимое в заблуждение тайными сторонниками Польши, выступало иногда и против Москвы. Само Запорожье, питая стихийную вражду к Польше и непримиримую антипатию ко всему панскому, шляхетскому, ко всему, в ущерб другим, разбогатевшему, в общем стояло на стороне Москвы и всецело на стороне простого народа и казацкой черни. Запорожская масса всегда тянулась к русскому православному царю, и если выступала иногда против царя, то это было только тогда, когда чернь видела, что на нее накладывали властную руку и хотели лишить исконных казацких вольностей. Запорожцы хотели видеть в русском царе только верховного покровителя, но не самовластного властителя. Оттого в общем они были за Москву и только в исключительных случаях против нее.

Москва же, приняв под свою протекцию Украину и Запорожье, не остановилась на одном покровительстве и скоро выказала стремление к тому, чтобы уничтожить все свободные административно-судебные учреждения Украины и независимое от Московского патриарха ее церковное положение. Украинцы и запорожцы всеми мерами противились таким стремлениям московской политики, но, не будучи в состоянии бороться с Москвой, стали бросаться в разные стороны и искать себе помимо Москвы покровительства. Они то вновь вступали в переговоры с польскими королями, то простирали свои взоры далеко за пределы Польши и России. Такое положение между Москвой, с одной стороны, и Украиной и Запорожьем – с другой, из года в год все более и более обострялось, тянулось в течение всего XVII века и перешло в XVIII, касаясь в большей степени Украины и в меньшей – Запорожья, и этим именно объясняется то обстоятельство, что к 1708 году Москва вогнала Украину в союз с одним из самых опасных врагов России – шведским королем Карлом XII, а Запорожье заставила искать протекции у турецкого султана и крымского хана, заклятых врагов всего казацко-украинского населения.