– Я их ненавижу! Лариску и Леньку!

– Хотела, чтобы подумали на них? А что ты еще выкинешь? Бросишь кирпич на голову? Банановых шкурок набросаешь?

– Ничего не выкину, честное слово! Пусть живут, я их простила. Ты только никому не говори. Юля тоже знает, догадалась.

– Лика, я должен тебе что-то сказать… – Монах запнулся. – Лика…

– Что случилось? – Девушка смотрела на него неожиданно серьезно. – Что-то с Юлей?

– Юля умерла, Лика. Владимир Семенович приехал забрать свой мобильник – забыл вчера, а она… Он говорил, у нее были проблемы с сердцем. Вернулась от тебя, прилегла – видимо, почувствовала себя плохо. Приняла лекарство, но было уже поздно…

Лика заплакала. Монах обнял ее. Он понимал, что когда-нибудь она все узнает. Когда-нибудь, но не сейчас…

– Мы все мало ее знали, – пробормотал он.

– Я ее хорошо знала! – Лика всхлипнула. – Она меня очень любила! И папочку. Она была хорошая, Юля…

Вечером Монаху позвонил Добродеев и возбужденно прокричал в трубку:

– Христофорыч, домоправительница Левицких умерла! Какая-то чума на их дом!

– Я знаю, Леша. Мне звонил Владимир Семенович.

– Слушай, а ты оказался прав насчет снайпера. Звонил Мельник, говорит, они нашли пулю, застряла в радиаторе. Нору убили. Они теперь перелопачивают всех ее знакомых, друзей и врагов. Как Лика?

– Нормально, уже дома. Жива и здорова.

– Уму непостижимо! Кому понадобилось… не понимаю! Я хотел дать материал, но Мельник сказал, пока не закончится следствие, нельзя.

– Леша, ты свободен? Можем сбежаться. Митрич спрашивал о тебе. Позвони майору, пусть тоже приходит.

– У тебя что-то новое? – спросил Добродеев.

– И новое, и старое. Финита, Леша. Дело Левицких закончено.

– Что значит – закончено? Ты знаешь, кто убийца?

– Жду тебя в «Тутси», Леша. Тебя и нашего майора.

…Они встретились в «Тутси» – взволнованный Добродеев, скептически настроенный майор Мельник с усталыми глазами и торжественный Монах.

Они уселись. Прибежал Митрич, захлопотал, накрывая на стол.

– Как колено? – спросил Монах.

– Бегает! Вам как всегда?

– Давай, Митрич, твои фирменные с огурчиком и коньячку!

– Христофорыч, ты сказал, что дело Левицких раскрыто? И ты знаешь кто? И мотив?

– Знаю, Леша. И мотив, и кто. А началось все с бурного романа одного молодого человека по имени Андрей и замужней женщины, с которой он познакомился совершенно случайно, как он думал. Познакомился и влюбился как мальчишка. Как я понимаю, это был сильный и жесткий человек, повидавший всякого и умевший обращаться с оружием. А она, мягкая, тонкая, нежная, обвилась вокруг него, как лиана, образно говоря. Он строил планы их будущего, и старый богатый муж, собственник, который ни за что ее не отпустит, туда не вписывался. Тем более он избивал ее. Когда герой-любовник увидел синяки на теле возлюбленной, участь мужа была решена. Наш герой, как я уже сказал, был сильный и жесткий человек, недолго думая он взял винтовку и устроил засаду на шоссе, по которому должен был проезжать муж. Ему было невдомек, что в машине будет не муж-садист, а неизвестная ему женщина. Нора. Что было дальше, вы знаете. Пуля в радиаторе подтверждает эту версию.

– Зачем? – вопросил Добродеев. – И кто эта таинственная женщина?

– Даю возможность вам, господа, вычислить ее самостоятельно. Идем дальше. Андрей сделал свое дело и должен был уйти. Он умирает от сердечного приступа.

Судья Сидакова на свою беду увлеклась астрономией и купила телескоп. Допускаю, что сначала она действительно рассматривала небесные светила, а потом «приземлилась» и направила трубу на окна соседей – в силу характера. И увидела сцену свидания Андрея, который жил в доме напротив, и его женщины. Влюбленные заметили, что за ними наблюдают. Вычислить, кто, не составило труда. Оказалось, что они знакомы – женщина Андрея и судья Сидакова. Правда, Андрей этого не знал. Наша незнакомка имела все основания опасаться судьи. Она не колебалась, нанесла визит Сидаковой… что было дальше, вы знаете.

– А открытки с годом… Кажется, тысяча девятьсот восемьдесят третий? Это при чем?

– Ни при чем. Ложный след, Леша. Там мог быть любой год, не суть. Она отправила открытки, когда приняла решение убить Сидакову, намекнув на некие дела давно минувших дней. Увела следствие в сторону, как ей казалось. Здесь можно было бы поговорить о женской логике, но… не будем. Эта жертва выпала из логического ряда, так она была, по сути, случайной. Помнишь, Леша, мы это обсуждали?

– Помню! Не томи Христофорыч! – взмолился Добродеев. – Кто она? Неужели Ирина?

– Надеюсь, ты сможешь это доказать? – спросил Мельник.

– Доказательная база не совсем мой профиль, майор, это больше по твоей части. Я парю над схваткой, так сказать охватывая картину мысленным взором, и многие детали… додумываю умозрительно.

– О чем тогда мы говорим? – вопросил майор Мельник. – Ежели это все твои фантазии…

– Это не фантазии, это умозаключения, майор. Я не ползаю с лупой и не ищу пулю в радиаторе, я соображаю! – Монах постучал себя пальцем по лбу. – Нет, это не Ирина, Леша.

– А кто? Кто убил Алису? Снова она, тайная возлюбленная? Зачем?

Монах уставился на Добродеева и сказал:

– Ты даже не представляешь себе, насколько ты прав, Леша! Тайная возлюбленная! Красиво сказал. Да, Алису убила она. Мотив – ревность. История эта началась около двадцати лет назад. Точнее, девятнадцать. В театре, где трудились Роман Левицкий и молоденькая девушка, помощница костюмерши, сирота. Она безоглядно в него влюбилась, он же… Короче говоря, спустя положенное время тайная возлюбленная Левицкого родила ребенка, девочку. Хотя возлюбленной она не была… так, случайная подруга, одна из многих.

– Неужели… Лику? – сообразил Добродеев.

– Лику. Тетка сироты сказала ему, что племянница умерла, и предложила взять девочку. К чести Левицкого, он не отказался от дочери, правда, не без колебаний. Для всех матерью Лики была Каролина. Вот, пожалуй, и все. Как вы знаете, Левицкий умирал от рака. Убийства начались после того, как он рассказал об этом своей экономке Юлии. Как она объяснила Элле Николаевне, она хотела, чтобы Левицкий хоть ненадолго принадлежал только ей…

– Подожди, Христофорыч! Юлия? Ты хочешь сказать, что Юлия – тайная возлюбленная и убийца? И мать Лики? А Левицкий знал?

Монах порылся в карманах, вытащил сложенный листок бумаги, протянул Добродееву. Это была распечатка электронного письма.

– Обрати внимание на дату и время. Второе декабря, восемнадцать ноль-ноль. Он отправил письмо в «Бюро случайных находок», когда мы все были у него в доме. Я должен был прочитать его на другой день, но… не прочитал. Последний раз я заглядывал туда в середине ноября. Когда он умер, я отправился в его спальню, думал найти прощальное письмо… дневник, что-нибудь, что объяснило бы его смерть.