И вышел из кабинета, напевая:

– Та-а-ра-там, тара-тара…

Матильду не пустили на сцену, а выход нашелся неожиданно – предложили доработать до конца сезона в Монте-Карло.

Сезон в Монте-Карло выдался очень удачным, Кшесинскую-2 хвалили, но приглашена Матильда оказалась только на четыре спектакля в театре «Казино», куда деваться после, не знал никто.

Матильда прекрасно понимала, что приглашение в Монте-Карло дело рук великого князя Сергея Михайловича, как и последующие выступления в Варшаве. Там Кшесинские танцевали уже втроем – Матильда, Юлия и сам Феликс Иванович. Отец убеждал дочерей остаться в Варшаве, где не будет соперничества с итальянками и где Матильда сможет показать себя вполне.

Она все чаще задумывалась о том, чтобы так и поступить. Сердце ныло и тянуло в Санкт-Петербург к Ники и на сцену Мариинского театра, но разум велел принять другое решение. Ники не просто император, он чужой муж и скоро станет отцом, а в Мариинке властвует Леньяни, которая, как бы ни была добра, больше не допустит на сцену соперницу! Великий князь Сергей Михайлович – прекрасный и щедрый человек, он всегда придет на помощь, но над приязнью или неприязнью Мариуса Ивановича Петипа не властен, великому старику все равно, чего хочет великий князь. Пока упрямый старик не желал возрождать для Кшесинской «Эсмеральду»!

Не в силах на что-то решиться, Матильда и согласилась на визит к знаменитой гадалке. Может, подскажет?

Гадалка парижская, известнейшая – мадам Тэб, по руке предсказывала будущее безошибочно. В Варшаве всего на неделю, но сестрам удалось попасть. Юлия уступила такую возможность Матильде, для нее важней.

Когда та через пару часов возвращалась домой, в голове был полный сумбур.

– Маля, что она сказала?

– Обещала долгую жизнь, блеск сцены и замужество с мужчиной из императорского дома, – задумчиво откликнулась на вопрос сестры Матильда.

– Но Ники женат…

– Да, если только его супруга не умрет при родах.

У Юлии от таких слов даже дыхание перехватило.

– Ты с ума сошла?! Тьфу на тебя!

Она отвернулась в сторону, досадуя на неразумность младшей Кшесинской. Матильда не обратила на возмущение сестры никакого внимания. Немного погодя Юлия вдруг заметила:

– Но ведь Сергей Михайлович тоже мужчина императорского дома.

Маля грустно покачала головой:

– Я не выйду за него замуж, да он и не предложит.

Юлии нравился великий князь Сергей Михайлович, он был на год моложе своего венценосного племянника, очень похож на Николая внешне, но мягче характером и влюблен в Матильду по уши.

Но Юлию насторожила задумчивость сестры, что-то не так…

– Маля, что еще сказала гадалка? Ведь ты рассказываешь не все.

Матильда немного помолчала, потом вздохнула.

– Да. Она сказала, что если только связанный со мной мужчина императорского дома наденет корону и возложит такую же на голову женщины, то будет жестоко убит вместе с этой женщиной.

– Господи Иисусе! – перекрестилась Юлия. – Тебе действительно лучше остаться в Варшаве.

Матильда со вздохом согласилась и вдруг тихо заметила:

– Ники не коронован, и Аликс тоже…

– Перестань! Мало ли что наболтает гадалка!

Матильда сделала вид, что согласилась с этими словами сестры, но Юлия слишком хорошо ее знала, чтобы поверить. У Мали засела в голове эта проклятая мысль о несчастье в случае коронации.

Через пару дней Юлия застала сестру за разглядыванием ладони.

– Маля?

– Неужели все это можно увидеть по линиям ладони? Если вся наша жизнь вот предопределена, то к чему ее и проживать?

Юлия закрыла пальцы Матильды в кулак:

– Вот именно. Я пробилась к ней, и знаешь, что предсказано мне?

– Что? – вскинулась Матильда.

– Нескорое замужество с человеком, которого я люблю сейчас. Я люблю Александра Зедделера. Не думаешь же ты, что он решится жениться на балерине?

Маля пожала плечами:

– Почему нет? Барон не император.

– А еще… мадам попросила достать ей слепок ладони императора.

– Зачем?!

– Чтобы посмотреть его будущее. Говорит, даже его портреты производят грустное впечатление. На челе печать трагедии. Попроси Сергея достать, посмотрим, что мадам скажет.

– Нет! И ты не смей обращаться к кому-либо.

– Почему, разве Ники не стоит знать свою судьбу?

– Не стоит! Я не хочу быть предвестницей неприятностей и тебе не советую.

Юлия вздохнула, накручивая на палец конец поясной ленты:

– Ты права. Иногда лучше ее не знать.

– Всегда лучше.

– Ты примешь предложение остаться в Варшаве на два сезона? – это уже отец, вернувшийся из театра.

Матильда покачала головой:

– Не приму, папа́. Я должна вернуться в Мариинку.

– Надеешься на продолжение отношений с ним? – нахмурился Феликс Кшесинский. Ему никогда не нравилось слишком высокое покровительство у дочери, оно дурно попахивало.

– С ним у нас больше ничего не будет. Но в Варшаве мне делать нечего.

Не стоило объяснять, о ком идет речь.

– Маля, но папа́ прав, в Варшаве у тебя не будет соперниц, ты признанная прима.

Матильда снова покачала головой:

– Вот потому и не останусь. Если мне не с кем соперничать, то я ничего и не добьюсь.

– Я думал, что ты танцуешь ради самого танца.

– Так и есть, папа́. У меня остался только балет, но он там, в Мариинском. А Мариуса Ивановича заставлю для меня балеты ставить!

– Ты хоть понимаешь, что тебе вслед всегда будут говорить, что роли получаешь из-за покровительства?

Матильда вдруг вскочила на ноги и сделала гранд батман, смеясь:

– Не-ет… сначала только ленивый не плюнет вслед и не попытается бросить в меня камень. А я на них всех наплюю. – Опустила ногу и серьезно добавила: – Я буду танцевать лучшие партии, даже если для этого придется прибегнуть к помощи великого князя Владимира Александровича!

– Боюсь, Маля, что тебя и теперь, и после будут помнить только как… подругу императора и считать, что место на сцене ты завоевала благодаря высочайшему покровительству.

– Ты-то знаешь, что это невозможно! Тебе не стоит объяснять, что на пуантах не устоишь и при поддержке великих князей, а фуэте не получится даже при высочайшем покровительстве.

– Я знаю. Иосиф знает, Юлия знает, Мариус Иванович знает, Леньяни знает. Все знают, но молва…