Еще за несколько времени до моего переезда в Москву меня избрали в члены комитета Общества распространения правильных сведений о евреях. Общество задалось очень хорошей мыслью – освещать еврейскую жизнь и давать христианам правильные сведения о евреях.

Однако, в обществе правильных сведений я удовлетворения не нашел и перестал посещать его заседания. Я полагал, что общество должно активно работать, доставлять сведения о деятельности евреев во всех отраслях, правильно освещать еврейский вопрос в периодической печати, устраивать публичные лекции, но раз этого нельзя было делать, то и существование такого общества я считал не соответствующим целям, которыми оно задалось при возникновении.

Пробовал я работать в Обществе пособия бедным евреям Москвы. По отношению к этому обществу можно было сказать: общество пособия бедным, но без бедных. Я бывал на некоторых заседаниях правления и на дежурствах, когда выдавали пособия. Какая преданность делу была у многих членов комитета! Сколько времени, энергии тратилось при обсуждении вопроса, дать ли проезжему еврею три или пять рублей!

В 1913 году я был избран в члены комитета Московского общества пособия студентам408Это общество пользовалось особой симпатией Москвы, старой, интеллигентной, профессорской Москвы. Нельзя было представить себе либерального интеллигента-москвича, который так или иначе не был бы связан с этим обществом. Московский университет – как много он говорит сердцу всей русской интеллигенции!

Я с удовольствием стал работать в этом комитете. Я, как все члены, принимал прошения от студентов, хлопотавших о пособии или о предоставлении им занятий знакомился с их жизнью, посещал их на дому. В особенности мне приятно было встречаться и беседовать со студентами Поволжья.

К сожалению, мне пришлось недолго работать в этом обществе.

Прослужив по судебному ведомству 37 лет, я в феврале 1912 года вышел в отставку. После всех переживаний, связанных с последней, мы с женой решили принять предложение наших заграничных друзей поехать в Италию или на юг Франции.

В апреле 1912-го мы приехали в Киев и остановились у наших друзей, семьи Лев.

Как-то раз вечером, сидя за чайным столом, я открыл свою записную книжечку с адресами. Сидевший со мной рядом Л. А. Лев спросил:

– Неужели у вас так много киевских адресов?

Я сказал, что это адрес-календарь всего мира, и случайно указал на адрес Терло из Лиссабона409.

– Как, у вас имеется адрес Терло? – воскликнул он, поднявшись со своего места, побежал в кабинет и написал срочную телеграмму, которой отменил свой отъезд из Киева на какой-то сахарный завод. Вернувшись в столовую, он объяснил, что киевский комитет ЕТО, Еврейского территориального общества, членом которого он состоит, получило через Терло предложение португальского правительства об уступке евреям для колонизации Анголы410.

«Вы наш спаситель, – воскликнул Лев. – Ведь, значит, Терло не мифическое лицо, значит, его кое-кто знает, а то мы поставлены в невозможное положение: Португалия делает весьма важное предложение через какого-то Терло, и мы не знаем, можно ли в таком серьезном деле полагаться на никому не известного посредника».

Я ему объяснил, что лично Терло не знаю, но что мой сын, возвращаясь из Марокко411, был в Лиссабоне, в русском посольстве, где познакомился с Терло. Последний просил передать мне его просьбу посетить его в Лиссабоне, если я как-нибудь попаду туда. Это предложение он сделал, как потому, что встречал мою фамилию в печати, так еще и потому, что он приходится мне дальним родственником. Лев, несмотря на поздний час, побежал к некоторым членам комитета ЕТО, и на другой день состоялось их экстренное заседание, на котором и я был.

Меня стали просить изменить маршрут поездки и вместо того, чтобы ехать на юг Франции или в Италию, посетить Лиссабон. Комитет послал срочную телеграмму своему президенту в Лондон – Зангвиллу, и тот просил меня согласиться на эту поездку.

После долгих переговоров, поездка моя была решена.

Я, не будучи территориалистом, так скоро согласился на предложение ехать в Португалию, ибо полагал, что и Ангола одна из дорог, ведущих в Рим412.

На поездку в Лиссабон и на двух– или трехдневное пребывание там комитет ассигновал мне 400 рублей. По мнению комитета, моя миссия заключалась лишь в том, чтобы увидеть, действительно ли Терло имеет предложение португальского правительства, и кто такой этот Терло.