Вместо послушного и в дальнейшем исполнения всех предписаний, это новое государственное образование, при помощи рабского труда, строит промышленность для военных надобностей, превращает отсталую в техническом отношении страну в индустриально-передовую державу, строит лучший в мире флот, обладает всеми видами страшного ядерного оружия, ведет по всему миру пропаганду коммунизма, ведет очень успешно подрывную работу в больших и малых государствах Запада и… грозит этому Западу уничтожением. Этого хотели все эти «вдохновители»? Конечно, нет. Но как ни планируй, как ни высчитывай всех «за» и «против», помни об одном, гордый и глупый человек, кем бы ты ни был, – все злое существует, потому что Господь Бог этому «попустил» за наши великие грехи перед Ним, за наше отступничество, за ослепление и полное подчинение тому Злу, которое так умело диктовало одураченным русским людям свою волю в деле уничтожения всех ценностей нашей Родины и, в первую очередь, нашей Церкви и Самодержавной Монархии. Но и это зло просчиталось, не того оно хотело. Но Зло само по себе не сильно, оно сильно только отступничеством людей от Бога.

Часто задают вопрос – почему именно в царствование Императора Николая II было решено разрушение нашего монархического строя?

Как я уже писал в первых главах этой книги, этому способствовали особенности характера Государя. Не безвольный, но мягкий по характеру, Он не внушал страха ни своим приближенным, ни родственникам, ни министрам. Вел. кн. Александр Михайлович пишет об этом: «К шести часам вечера молодой Император был без сил, подавленный и оглушенный. Он с тоской смотрел на портрет своего отца, жалея, что не умел говорить языком этого грозного первого хозяина России.

Александра III все боялись, как огня.

– Перестань разыгрывать Царя, – телеграфировал Александр III тому же самому Сергею Александровичу в Москву.

– Когда Русский Царь удит рыбу, Европа может подождать, – ответил он одному министру, который настаивал в Гатчине, чтобы Александр III принял немедленно посла какой-то великой державы.

Однажды какой-то чрезмерно честолюбивый министр угрожал отставкой Самодержавцу. В ответ на эти угрозы Царь взял его за шиворот и, тряся, как щенка, заметил:

– Придержите-ка ваш язык! Когда я захочу вас выбросить, вы услышите от меня об этом в очень определенных выражениях.

Когда Вильгельм II предложил Александру III “поделить мир между Россией и Германией”, Царь ответил:

– Не веди себя, Вилли, как танцующий дервиш. Полюбуйся на себя в зеркало.

Трагедия России заключалась в том, что такому волевому человеку было суждено умереть в возрасте сорока девяти лет» (Вел. кн. Александр Михайлович «Книга воспоминаний»).

Император Николай II представлял собой разительный контраст своему отцу. Это видели и в России, и за границей. И все враги России, как внешние, так и внутренние, поняли, что им предоставляется возможность использовать царствование мягкого, доброго Монарха для сокрушения ненавистного им Самодержавия. А когда Государь повел страну к небывалому расцвету, это решение стало императивом для Запада и их последователей в России – теперь или никогда! Навязанная России война ускоряла эти сроки; а когда появилась возможность победы России над внешним врагом и, как следствие этого, превращение ее в несомненного гегемона Европы, все было брошено на подлинный штурм Верховной Власти.

Но возникает еще один, кардинальный вопрос: почему Императрица Александра Федоровна получила такое влияние на Государя в последние два года перед революцией? Государь, как человек несомненно умный и чуткий, видел, как какая-то невидимая сила руководит переменой в настроении общества, в отношении к Нему и представителей бюрократии и общественности (за очень небольшим исключением), и родственников, и, конечно, иностранного мира. Единственным человеком, которому Он верил вполне, была Его Супруга. Государыня же, на голову стоящая выше всех и Великих княгинь, и представительниц нашего «света», понимала и чувствовала, что готовится «великая измена», что Государю лгут и министры, и Великие князья, и генералы, и все эти «даже не придворные, а просто сброд» (выражение Суворина). Государыня верит в Распутина, как в святого, приближает к себе недалекую, восторженную и экзальтированную Вырубову, потому что верит в ее преданность (что и было на самом деле), настаивает на некоторых назначениях и увольнениях по признаку лояльности к Государю, и действительно так и было – несомненно умный и способный Поливанов, дельный Кривошеий и «тонкий» Сазонов были уволены Государем, потому что они не были лояльны и Нему, а один из них (Поливанов) был явным изменником. Штюрмер не был способным и умным министром, Протопопов не был опытным администратором, но они не вели интриг против Государя и Государыни и это уже одно делало возможным их пребывание на высоких постах. Какая это была трагедия и для Государя и Государыни! Что же касается Распутина, то никакого влияния на события «старец» не имел, и если за него цеплялись несколько выскочек и конспирировали, то результатов таких конспираций не было и быть не могло. Государь не вникал в слухи о Распутине и терпел его ради Императрицы, верившей его силе.

Но клеветали светские гостиные, бюрократия, купечество (нашим толстосумам не давало покоя влияние иностранных банкиров и промышленников на политику), печать и часть офицерства. Клевета создает обвинение в измене Государыни, и Дума аплодирует негодяям, сообщающим эту наглую ложь. Государю надоедают своими «предупреждениями», советами, Ему угрожают.

И тут мы имеем дело с явным подлогом.

Не влияние Государыни на Государя вызывают все эти слухи, клевету и приближают роковые события, а наоборот – все грязные слухи, явная и обдуманная клевета, интриги и настоящие заговоры делают влияние Государыни все более значительным, так как Император не может уже верить всем этим изолгавшимся и интригующим родственникам, министрам, обнаглевшим «народным представителям» и окружающим Его изменникам.

«Государь внезапно оказался без рук: Он ощутил вокруг себя пустоту. Вместо честных и добросовестных исполнителей своих предначертаний Он уже раньше все чаще видел “советников” и “подсказчиков”, в глазах которых Он “мешал им” «спасать” Россию!» (Архим. Константин «Памяти последнего Царя»).

В своем изложении я подошел вплотную к роковым событиям февраля 1917 года. Мы тогда увидим, с каким величием, с каким царственным благородством, с какой невероятной выдержкой, стоившей Ему такого напряжения, Государь встретил выпавшие на Его долю испытания. А всеми оклеветанная, всеми ненавидимая Государыня окажется на такой нравственной высоте, что даже Ее явные недоброжелатели склонятся перед этим явлением. «Укоряемы – благословляйте, гонимы – терпите, хулимы – утешайтесь, злословимы – радуйтесь (слова св. Серафима Саровского) – вот наш путь с тобой», – писала Государыня из Тобольска Вырубовой.

Остается еще сказать о дворцовом коменданте Воейкове. На него, как из рога изобилия, сыпались обвинения чуть ли не в том, что он «взял в свои руки Государя» (вопреки установившемуся мнению, можно сказать, что Государя никто не мог «взять в свои руки»), что он вместо вверенного ему дела занимается коммерцией, что он «Распутинец» и прочий вздор. Бубнов дошел в своих воспоминаниях даже до того, что «Воейков, покинул в критическую минуту, облагодетельствовавшую его Царскую Семью».