Богатый опыт полковника Кельвина говорил о том, что самые управляемые и полезные агенты — далеко не гении.

Полковник взял донесение и поставил на полях резолюцию: «Начальнику оперативного отдела. Вопрос решить…»

Собирать ракушки, бродя по песчаной отмели, было куда приятнее, чем бегать по джунглям. Это Джеф понял сразу. Вода едва доходила до колен, и нападений со стороны речных чудовищ ожидать не приходилось. Нет, Джеф, конечно, знал, что Дала не даст его в обиду, однако на отмели ему было спокойнее.

Лала подробно проинструктировала Мэнсона, какие раковины следовало собирать, а какие нет, но он все равно ухитрился набрать много несъедобных.

— Жефа, я же тебе говорила: розовые точки на раковинах — значит, бери, желтые точки — не бери. Ты не различаешь эти цвета, Жефа?

— Почему не различаю? Различаю. Просто непривычное занятие, — оправдывался Мэнсон.

Лала проверила и собранные им кувшинки, но тут Джеф оказался на высоте. Все клубни были без изъяна. Сборщики повернули к берегу, и тогда Джеф заметил, что они с Лалой удалились от острова метров на триста.

«Отсюда, если постараться, можно увидеть базу…» — подумал Джеф, вглядываясь в заросли далекого берега. И хотя строений видно не было, две радиомачты просматривались довольно хорошо.

— Что ты там заметил? — спросила Лала.

— Я смотрю, не видно ли базы.

— Ты имеешь в виду поселение воинов?

— Ну да, — кивнул Джеф. — У вас с ними все нормально? Конфликтов не было?

— Не было, — сказала Лала и протянула Джефу длинный корень цвета «кофе с молоком». — Возьми поешь, ты ведь не завтракал.

Джеф взял корешок и понюхал его, но корень не имел запаха. Тогда Мэнсон осторожно откусил маленький кусочек — корешок был крепкий, как морковка. Разжевав его, Джеф удивился — это был вкус сыра.

— Неплохо, мне нравится, — кивнул он. — Эта штука очень напоминает сыр.

— Что такое «сыр»? — спросила Лала.

— Ну, это такой продукт, который получают из квашеного молока.

— Из чего?

— Из молока.

— А что такое «молоко»? — снова задала вопрос девушка.

Джеф хотел было начать с коровы, но потом вспомнил, что коров здесь нет.

— Ну вот у вас женщины кормят младенцев грудью?

— Ну да. Материнскими соками… — кивнула Дала. — Вот это и называется молоко.

— Вы что, выдавливаете из своих женщин это молоко? — удивилась Лала.

— Это называется не выдавливать, а доить.

— Вы доите своих женщин? — еще больше удивилась Лала и невольно дотронулась до своей груди.

— Да с чего ты взяла?! — начал сердиться Джеф. Непонятливость Лалы его раздражала.

Под ногами проскочила стайка маленьких рыбок. Это на секунду отвлекло внимание Мэнсона, но потом он снова вернулся к просветительской лекции.

— Видишь ли, Лала, существуют такие специальные животные. Они называются коровы…

— Коровы… — старательно повторила Лала.

— Правильно, — кивнул Джеф. — Так вот эти коровы дают молоко. Ну то есть не дают, а мы их доим. Мы — люди…

— «Злые люди»… — на свой манер поправила Мэнсона Лала.

— Пусть будет так. Но мы их доим, этих животных.

— Но это же отвратительно, Жефа, — сморщилась Лала. — Вы выдавливаете соки животных…

— Но ведь и вы здесь выделываете не пойми что! — пошел в наступление Джеф. Он доел корень и взял у Лалы следующий… — Ну что, рассказывать дальше?

— Конечно, Жефа. Мне это интересно, хотя и немного странно. — В глазах Лалы горело искреннее любопытство, и было видно, что она захвачена рассказом Мэнсона.

— Ну так вот. Мы надаиваем молоко. Потом сквашиваем его и получаем простоквашу. Ты следишь?

— Да, — кивнула Лала.

— Потом отделяем влагу и получаем творог, Творог хорош и сам по себе. Из него можно делать творожники, пудинги и вот такие вот сырные палочки. — Джеф доел второй корешок, и Лала тут же с готовностью подала ему следующий. За разговорами они прошли метров двести, и до острова уже было рукой подать.

— Затем творог подсаливают, потом что-то там варят — точно я уже не помню, но в конце концов получается сыр. Вкусный, вот как эти корешки…

— Это очень сложно, — сказала Лала.

— Конечно, сложно — технология, — важно кивнул Мэнсон.

— У нас все легче: поймал песчаного червяка, и не нужно никакой коровы…

Поначалу Джеф не уловил смысла сказанного, но потом до него начало доходить.

Активно жевавшие челюсти стали двигаться медленнее, рот начал наполняться слюной, а желудок спазматически дернулся, угрожая вернуться к «нулевому циклу».

«Спокойно, Джеф. Все, что не ядовито, — съедобно… Все, что не ядовито, — съедобно…»

Стараясь не делать резких движений, Мэнсон выпустил недоеденный «корешок» в воду, а потом выплюнул то, что успел разжевать. Затем встал на колени и тщательно прополоскал рот.

— Ну вот, теперь мне лучше, — поднимаясь из воды, сообщил Джеф.

— Зачем ты выбросил песчаного червяка? — наконец спросила Лала. — Ты же говорил, что тебе нравится…

— Просто я уже сыт, — объяснил Джеф. — Так ты говоришь, это был песчаный червяк?

— Не совсем, это была его двухнедельная личинка.

При слове «личинка» Джеф снова ощутил приступ дурноты, но нашел в себе силы подавить его.

Где-то ударил хвостом лиматокус. В лесу пролаял шакал. Джеф вдохнул речной ветер и зажмурился от ласкового солнца, стараясь не думать о том, что он съел.

«С другой стороны, есть люди, которые едят живых моллюсков. Мало того, существуют целые народы, пожирающие лягушачьи ноги…» Джеф не особенно верил этому, однако подобные глупости он вычитал в каком-то журнале.

— Пойдем купаться, Жефа… — сказала Лала, поудобнее пристраивая свою сумку.

— Опять на то же место?

— Конечно.

— А может, лучше здесь? Туда далеко идти.

— Нет, здесь нельзя.

— Почему нельзя?

— Потому что здесь не купаются, да и положенное время еще не наступило, — пояснила девушка.

— А что, разве время имеет значение? — спросил Джеф.

— Такие вопросы, Жефа, у нас не задают даже дети.

Мэнсон пожал плечами и замолчал, пропуская Лалу вперед.

Спустя полчаса они уже были на закрытой кустарником полянке, в двух шагах от места купания.

Джеф сбросил сумку и начал было раздеваться, но Лала его остановила: