каких-то сюрпризов от меня не ожидали, мужчина шел на пару шагов впереди меня, не оглядываясь. Мы спустились с лестницы в холл и прошли в правую часть дома. Пошли по достаточно длинному коридору. Через тридцать шагов мой сопровождающий остановился перед высокой двустворчатой дверью. На стене, прям напротив двери, висело декоративное панно примерно два на один метр, казак в полный рост, в бурке и папахе, стоит опираясь на шашку. Панно было безумно детализированным, рельефным, как будто напечатанная на 3D принтере ростовая фотография. Широкая металлическая рама окрашенная в бронзовый цвет отлично гармонировала с интерьером. Мой сопровождающий без стука раскрыл дверь и посторонился, пропуская меня. Я прошел в маленький тамбур, в котором стоял совершенно крошечный стол примерно метр на полтора. За столом сидела женщина лет пятидесяти. На столе стоял ноутбук в базовой станции, рядом массивный телефон Panasonic. Никаких бумаг, папок, ручек, блокнотов. Ничего. Идеальное безбумажное рабочее место. У себя в офисе я к такому только стремлюсь.

— Вас ожидают, — не отрывая взгляд от экрана ноута и не прекращая печатать произнесла женщина и мотнула головой в сторону двери слева у себя за спиной.

Кабинет был огромен. Прямоугольный, не меньше ста квадратов, примерно семь на пятнадцать метров. Но главное, в этом крыле дома архитекторы не предусмотрели второго этажа. Потолок в кабинете был высотой метров семь, не меньше. В противоположной от входной двери стороне комнаты стоял огромный письменный стол. Полная противоположность столу секретаря в тамбуре. Массивный, красного дерева, размерами напоминающий как минимум стол для пула, он был завален бумагами, скоросшивателями, даже какими-то свернутыми в трубочку распечатками, как будто тут все еще пользовались факсом. Стена за столом была полностью застеклена. Судя по едва заметному искажению, как бы чуть пиксельной картинке за окном, стекло в окнах было не простым, а с каким-то дополнительным свойством. Уже чуть-чуть зная хозяина кабинета я не сомневался, что это не просто энергосберегающий стеклопакет, а что-то более серьезное, может бронировка, может против подслушки.

Обе длинные стены кабинета, и правую, и левую, занимали книжные шкафы. Открытые, метра четыре в высоту. Тут были тысячи книг. Судя по переплетам это были не просто купленные для интерьера издания. На одной полке рядом стояли и тяжеленные толстые фолианты в кожаном переплете, и карманные издания в мягкой обложке. Невольно я сделал шаг вправо и пригляделся. Научные издания, беллетристика, словари, энциклопедии, школьные учебники, юридические справочники, журналы…

Григорий стоял посреди комнаты. Как и накануне, он был одет в джинсы, мокасины на босу ногу и ярко голубое поло. В десятке метров от него, на полу, лежал донышком к стене бокал для виски. В руках Титова была клюшка, легкий и недлинный паттер. Не обращая внимания на вошедшего, он сделал легкий замах и шарик покатился по ковровому покрытию ровно в бокал.

— Ты же наверняка в гольф играешь, а, Максим? — так же не глядя на меня спросил хозяин кабинета.

— Примерно как и в шахматы. Знаю правила, но не скажу, что я прям «играю».

— А что так? Я думал любовь к гольфу автоматически, может не с первым, но уж со вторым миллионом точно приходит.

— Не знаю, может меня дома не было, когда курьер приезжал. А ты дом с книгами покупал, или это твое собрание?

— Вот опять ты, Максим, меня укусить пытаешься, а я меж тем ничего плохого тебе не сделал.

— Ну разумеется! Тебе страховщиком работать, «после пожара ваш дом стал значительно лучше»! Алло, любезный, ты не забыл, что я тут не по своей воле и что в крови у меня хеллабруновская смесь от твоего сумасшедшего ученого? Так что не нужно делать вид, что мы друзья.

Первая пикировка прошла. Переговоры как секс. Обе стороны знают, зачем собрались, какова цель. Но если сразу приступить к пенетрации — ну это же неправильно. Так же и на деловой встрече. Обе стороны знают, что хотят получить от переговоров. Но сразу о предмете торгов говорить нельзя. Нужно предварительно почесать эго своего визави, расслабить его. Или наоборот, напрячь, запугать, показать кто хозяин положения. У меня был один сотрудник, который на все встречи, даже самые лайтовые, брал резинку для денег. Он ее всегда держал чуть натянутой. И если расслаблялся и прекращал давить в переговорах, то, глядя на резинку, вспоминал о необходимости держать встречу в напряжении. Не скажу, что это мой метод, но тот сотрудник был очень эффективным переговорщиком. Такая схема особенно распространена на востоке. Делается это все в разговоре на отвлеченные темы. Я могу, обсуждая погоду, показать как мне плевать на мнение моего собеседника. А могу наоборот, встать на его сторону в оценке, вот у нас и общность уже появилась.

— А я смотрю, тебя книги интересуют? Вот сразу можно считать человека по его поведению в этом кабинете. Интеллигенты моментально глаза в кучу делают и по корешкам шарить начинают. Думают, они меня просчитают по тем книгам, которые я прочел. А я тебе так скажу, ну да, я читаю. И что? Я еще и ем. И сплю. И кино смотрю. Чем чтение отличается от других моих действий? Почему читающий человек априори умный и хороший? Чем мое, твое или чье-либо чтение улучшает мир?

— Я думаю, что невозможно читать книгу и не ассоциировать себя с главным героем. Ну или как минимум не сопереживать ему. Большинство книг написаны о хороших людях. Значит читающий человек чаще ассоциирует себя с хорошим человеком, верно? — А он интересный человек, если он высказывает свои мысли, а не повторяет, как попугай, услышанные где-то теории и не выдает в эфир обрывки чьих-то рассуждений. — Ну и как минимум, читающий человек открыт к разным мнениям, чтение, даже художественной литературы, расширяет горизонты.

— Расширяет горизонты? Да кому они нужны, эти широкие горизонты? Давай самое близкое тебе возьмем, еду. Вот скажи мне, будь ты врачом и работай за четыреста долларов в месяц, тебе очень бы эти горизонты расширенные понравились? Я давеча был у тебя в ресторане, стейк тибон по сорок долларов. Как считаешь, врачу нужны твои расширенные горизонты, мясо зерновое, сорок дней откорма? Плюс салат плюс вода, итого я один на пол сотни баксов у тебя пообедал. Врач, если не левачит и с пациентов деньги не берет, две недели смог бы так по будням питаться, а на выходных лапу сосать. А через две недели повеситься.

— Ну а я люблю телятину вогю, сотня долларов за сырой стейк в оптовой закупке. Но я ее себе тоже