нет всех из ученого совета. Судя по всему, Устиренко и Капотный — из лаборатории шагающих экскаваторов — были за него. Так, во всяком случае, в личной беседе они высказались. Жаль только, что оба уехали в Москву... Да и секретарь партбюро отдела гидрогеологии второй месяц в больнице... На кого же опереться? Кто его поддержит? А может, он и в самом деле... неправ? Кочевряжится, упорствует, как мальчишка. Надо было, наверное, обо всем рассказать всем сотрудникам в отделе. Получается так, что о его работе на Кедровском разрезе осведомлена лишь горстка! Как это неразумно... Но все-таки: прав он, Владимир, или нет? Где истина?.. А почему, собственно, он должен рассказывать другим о своих идеях? Разве процесс мышления — это коллективное хозяйство? Ересь. В их отделе все читают научные журналы. И коль никто до сих пор не поднял всерьез вопроса о водопонижающих скважинах, значит, люди не считают их эффективным средством дренажа. А может быть, и сомневаются. Сомнения — неотъемлемая часть научного поиска... «Биться в одиночку — жизни не перевернуть». В общем-то — правильные слова. Только не всегда это так. Выдающиеся открытия в науке очень часто делались в одиночку. Разве микробиолог Луи Пастер или физик Пуанкаре сообщали кому-то о своих прозрениях до завершения эксперимента? Открытия совершались именно тогда, когда действовали не по правилам, когда нарушали постулаты и общепринятые законы...

Первым выступал директор ВНИГИ Зубарев (он же и председательствовал). Говорил директор короткими, рублеными фразами. Скуластый, выбритый до синевы, в замшевом пиджаке, на котором поблескивала Золотая Звезда Героя Соцтруда, он производил впечатление человека делового, знающего себе цену.

Зубарев зачитал повестку дня собрания и перешел непосредственно к первому вопросу: «Выполнение соцобязательств в свете последних постановлений ЦК КПСС».

— Как видите, товарищи, — закончил с достоинством Зубарев, — по всем показателям, за исключением, правда, экономического эффекта, мы идем со значительным опережением официально принятого на общем собрании института документа... Что же касается экономического эффекта, то тут нам следует поднажать. Но предупреждаю: никаких отклонений в сторону, никаких зигзагов. Действовать нужно строго по плану. Лучше синица в руках, чем журавль в небе...

Зубарев возглавлял ВНИГИ второй год. Некоторые утверждали, что он слишком молод, неопытен для такой должности: сорок девять лет, к тому же — всего лишь кандидат наук, — но другие не разделяли этой точки зрения. Разве дело в годах, степенях и регалиях? Можно быть академиком, а людей не понимать... Ходили слухи, что Зубарев начинал на шахтах Кузбасса. И долгий, почти тридцатилетний путь его в угольной промышленности напоминал чем-то нелегкий марафонский забег: простой забойщик-бригадир, начальник шахты, главный инженер объединенных участков, директор ВНИГИ. Говорили также, что в министерстве его ценят. И что свою кандидатскую, посвященную дренажу и вентиляции горных выработок, он защитил пятнадцать лет назад, работая в комбинате «Кемеровоуголь». А еще раньше получил Золотую Звезду — за то, что руководимая им шахта выполнила пятилетний план за один год...

Перешли ко второму вопросу: «Личное дело аспиранта-заочника Владимира Кравчука». Зубарев предоставил слово Бокову.

Игорь Николаевич степенно взошел по ступенькам на трибуну. Раскрыл кожаную папку.

— Уважаемые члены ученого совета, — хорошо поставленным голосом начал он. — Сегодня мы собрались здесь для того, чтобы решить судьбу нашего аспиранта Владимира Петровича Кравчука. Всем вам неделю назад были розданы заключения лаборатории осушения о наиболее рациональной схеме дренажа Южного участка Кедровского разреза. Так что с существом дела вы все знакомы. Весь сыр-бор, как известно, у нас с Владимиром Кравчуком разгорелся, в основном, из-за способа осушения этого участка... В настоящее время Коммунистическая партия и Советское правительство уделяют большое внимание развитию энергетической базы на Востоке нашей страны, в частности, в Сибири. Кедровское угольное месторождение — одно из крупнейших в нашей стране. Не секрет, что чем быстрее начнет давать уголек Южный участок Кедровского разреза, тем выше будет производственный потенциал заводов, фабрик, химических предприятий. А значит — повысится жизненный уровень нашего народа. Все взаимосвязано! — Игорь Николаевич отпил воды из стакана и деловито продолжал: — Не вдаваясь в подробности поверхностного способа осушения Южного участка вертикальными водопонижающими скважинами, сторонником которого является мой аспирант Владимир Кравчук, хочу обратить ваше внимание на следующее. Наш институт не компетентен принимать или отклонять какую-либо схему дренажа. Это осуществляет Москва. Мы лишь можем предлагать, высказывать свою научную точку зрения. Так вот, если бы даже вышестоящие инстанции и разрешили нам заняться изучением возможности применения на Южном участке вертикальных водопонижающих скважин (что, замечу, сейчас совсем нереально, мы загружены научной тематикой полностью!), то я бы, откровенно говоря, заколебался. Уж очень много здесь «но»...

Владимир слушал докладчика и думал о том, что после выступления Игоря Николаевича ему будет трудно доказать свою правоту. Боков был в ударе. Да, вертикальные скважины — весьма эффективное средство дренажа. В некоторых случаях они намного дешевле подземных штреков. Но сколько понадобится этих скважин для осушения всего Южного участка? Где их бурить, по какой сетке? Чтобы ответить на такие вопросы, нужно проводить специальные гидрогеологические работы, математическое моделирование. На это уйдет не менее трех лет. В свое время Бернард Шоу говорил: «Наука никогда не решает проблемы, не поставив при этом десять новых». Каков будет экономический эффект от применения на Южном участке скважин — неизвестно. Может, намного больше, чем при подземной системе осушения, а может, и меньше. В жизни все бывает. И он, Боков, полностью согласен с Виталием Федоровичем Зубаревым: лучше твердо иметь 120 тысяч рублей экономии, нежели гадать на кофейной гуще: будет миллион или нет?

«Все свел к экономическому эффекту... А о своей докторской — ни слова. Как будто она посвящена не подземному дренажу, а ботанике...» — подосадовал мысленно Владимир.

Неловко себя чувствовал и Петр Михайлович. Он сидел рядом с Зубаревым в президиуме и время от времени краешком глаза посматривал на директора ВНИГИ, как он воспринимает выступление Бокова. Петр Михайлович очень скоро убедился, что Зубарев — на стороне Бокова. А это уже много значило. Кравчук-старший не хотел идти на этот ученый совет прежде всего потому, что заранее знал, каков будет «приговор» Владимиру. С одной стороны, ему было жаль сына, он мысленно клял Бокова, обзывал его «бездушным спрутом». А с другой стороны — ему хотелось, чтобы Владимир за свои вольности получил сполна. Чтобы сын сам уяснил пагубность своего поведения, да и другим не было повадно.

А Игорь Николаевич между тем продолжал вбивать осиновый кол.

— В беседах со мною Владимир Кравчук неоднократно подчеркивал, что поверхностный