Билли: Как раз в тот вечер Ионе захотелось пригласить нас куда-нибудь выпить пива, а я уже пообещал Камилле вернуться пораньше, чтобы помочь купать детей. А потому я попросил Иону перенести посиделки на следующий вечер, и он вроде бы легко со мной согласился.

Эдди: Обычно мы все ставили интересы группы на первое место, а тут Билли срывает нам первый же вечер, когда мы должны были пообщаться с человеком из Rolling Stone для публикации заглавной статьи.

Дейзи: Лично мне показалось хорошей вестью то, что Билли отчаливает. Теперь я могла первая дать интервью, не беспокоясь о том, что он станет маячить рядом.

Иона Берг: Я очень был признателен Дейзи за то, что она дала возможность пообщаться с ней. Ведь нередко пытаешься вникнуть в то, что описываешь, а отдельные участники группы просто не желают с тобой откровенно разговаривать. С Дейзи смастерить сюжет оказалось очень легко.

Род: Дейзи явно не хотела домой. Знаете, как бывает: видишь рядом человека, и сразу делается ясно, что он готов сколько угодно где-то с кем-то тусить, что-то всю ночь отмечать или же всю ночь работать – короче, что угодно делать всю ночь напролет, потому что ему не хочется возвращаться к себе и видеть то, что ждет его дома.

Такой и была Дейзи, когда вышла замуж за Никколо.

Иона Берг: В тот вечер мы всей компанией пошли по заведениям – всей, за исключением Билли. Начали мы с того, что отправились на шоу «Отвязных Брейкеров», что на Сансет-Стрип. И я понял, что Карен с Грэмом спят.

– Так вы, значит, пара?

И Грэм ответил «да», а Карен – «нет».

Грэм: Вот этого я не понял. Я совершенно тогда не понял Карен.

Карен: Я понимала, что мы с Грэмом ненадолго вместе, что это не… Мне это необходимо было всего лишь для того, чтобы существовать в каком-то жизненном вакууме – там, где ничего не значит твоя реальная жизнь, где будущее ничего не значит. Где единственное, что вообще имеет значение, – это то, что мы чувствуем именно в этот день.

Иона Берг: Уоррен, кажется, занимался только тем, что кадрил любую дамочку, возникшую на горизонте. Эдди Лавинг буквально висел у меня на ушах, толкуя про гитарные строи и что-то еще в таком же духе. Пит мог думать и говорить только о девушке, с которой встречался. А потому я решил сосредоточиться на Дейзи. К тому же по-любому именно от нее я и рассчитывал получить больше всего материала.

И вот что я скажу. В те годы большинство народу готово было «улетать» от всего, что только попадалось в руки. Этому никто тогда не удивлялся. И даже для нас, журналистов, не существовало ничего такого, чего нельзя было бы упомянуть на страницах журнала, – а уж тем более такого издания, как Rolling Stone. Писать можно было о какой угодно дури, что все кругом употребляли. Однако по некоторым людям нельзя было сказать, что они нюхают или ширяются веселья ради. Были и такие, кто сидел под кайфом потому, что без него, как им казалось, они просто не смогли бы справиться со своими переживаниями. Я глубоко убежден, что наркотическая зависимость подобных людей – это… самая страшная клетка, в которую не следует вторгаться. Множество журналистов относятся к этому не так, как я. Многие ведут себя иначе, совсем по-другому об этом пишут.

Разумеется, за много лет я не единожды попадал в такие ситуации, когда чувствовал себя вынужденным… или, точнее сказать, когда меня вынуждали в интересах продажи журнала «засветить» такого человека. Поэтому, когда я интервьюировал кого-то с серьезными проблемами по части наркомании, я старался не записывать то, что мне довелось наблюдать, и никому даже не говорил о том, что видел. Это, знаете, из разряда: «Ничего не вижу, ничего не слышу…» Для меня, во всяком случае.

В тот вечер, когда я общался с Дейзи, рассчитывая взять у нее интервью, мы с ней мало-помалу оказались в самой глубине толпы. И тут я смотрю – Дейзи потирает десны. Сперва я решил, что это кокаин, но потом понял, что она втирает себе амфетамин. Причем она вовсе не походила на любителя расслабиться, побаловаться – а уж я знаю, о чем говорю. К тому же я ощущал огромную разницу между той Дейзи, с которой я познакомился на их гастролях год назад, и той, что была сейчас передо мной. Теперь она стала более бурной и неистовой, и в то же время менее самобытной и яркой. И, может быть, печальнее, чем прежде. Нет, не так… Менее жизнерадостной, я бы сказал.

– Не хочешь выйти на улицу? – предложила Дейзи.

Я кивнул, и мы с ней отправились на парковку, присели на бампер моей машины. И тут она говорит:

– Ну что, Иона, вперед. Задавай свои вопросы.

– Знаешь, если не хочешь, чтобы я сейчас тебя записывал, – осторожно сказал я, – поскольку ты… немного не в себе, не в трезвом и ясном уме, то ты должна мне об этом сказать.

– Да нет, я готова, давай поговорим, – ответила она.

Я недвусмысленно предложил ей отказаться от интервью, и она это отвергла. Это все, что я обязан был сделать. А потому я спросил:

– Что у вас там происходит – между тобой и Билли?

И тут ее как будто прорвало…

Дейзи: Мне не следовало говорить всего того, что я сказала. Да и Билли затем не следовало делать то, что сделал он.

Билли: На следующий день прихожу я на нашу репетиционную площадку. Все уже там, и все друг с другом о чем-то болтают, пошучивают. А Иона говорит мне:

– Когда мы с тобой сможем сесть где-нибудь в сторонке поговорить?

– Надо посмотреть, когда освободится Дейзи.

На что он отвечает:

– Ну, мне бы хотелось пообщаться с тобою тет-а-тет. Если ты не против.

И вот тут я начал беспокоиться. Что-то прозвучало в том, как он это сказал. У меня в голове сразу запульсировало: «Что она сделала? Чего ему наговорила?»

Я посмотрел на Дейзи – та стояла у микрофона, о чем-то с кем-то говорила. На ней снова были эти малюсенькие шорты в холоднющей студии. И я подумал: «Надела бы ты хоть штаны какие, черт возьми!» Вот о чем я тогда думал. «Ты же замерзнешь. Хватит одеваться так, будто здесь жара. Сама же знаешь, что здесь каждый день холодрыга».

Но, разумеется, ей было жарко. От всей той наркоты, что сидела в ее теле, она едва не обливалась потом. Это я сам неплохо знал.

Дейзи: Я надеялась, что если подойду в тот день к Ионе после нашего ночного разговора и попытаюсь взять назад свои слова, то он, наверное, пойдет мне навстречу. И я рассчитывала на это. Очень даже рассчитывала.

Иона: Я категорически был против того, чтобы Дейзи аннулировала свои ответы в интервью. Прежде меня уже не раз о таком просили, и я неизменно отвечал «нет». Вот почему я всегда с самого начала проясняю этот вопрос – до того, как начинаю записывать. Я делаю все, чтобы люди понимали, что делают и на что идут, когда говорят со мной.