Через час мы встречаемся, и за бокалом вина я сообщу ему свое решение. Вряд ли он начнет протестовать.

Он знает, что путь ему сюда заказан, поэтому раздел имущества — самый честный способ закончить историю. Жиль уже нашел нескольких потенциальных покупателей. Дело только за Адамом.

Жиль.. Он очень хочет разделить со мной эту постель — или любую другую. Но этому никогда не бывать.

Я солгала: заявила, что еще не готова. Он такой милый, что у меня просто язык не повернулся сказать ему правду. Карен говорит, я ненормальная: Жиль здесь, прямо под боком, и он меня любит, и надо дать ему шанс. Но для меня Жиль — милый мужчина, с которым мне даже поцелуй повторить невозможно; что уж говорить о сексе?

А секс мне нужен. И, вспоминая ночь с Пинком, теперь я знаю какой.

Пинк не выходит у меня из головы. Он в каждом изгибе моего тела и складке моей кожи. Во всех испарениях моего тела, на губах и во рту. Я думаю о нем постоянно. Не в том духе, «как я хотела бы, чтобы он был рядом». Совсем иначе. Мне не верится, что со мной такое произошло. И после всего мы даже не оставили друг другу никаких координат? Неужели действительно так просто — заниматься чистым, ярким, не обремененным условиями и ограничениями сказочным сексом? Я и вправду лакомый кусочек для мужчины? Возможно, когда-нибудь я спрошу об этом Адама. Если кто и знает, то это он.

Через час я уже сижу в бистро в паре минут ходьбы от железнодорожного узла Клэпхем. Адам на машине, поскольку Мег согласилась с ним увидеться и позже он повезет ее ужинать. Она звала и меня, но я отказалась.

Не время изображать счастливое семейство.

Заведение украшено по сезону: везде маленькие белые светильники; в горшках алые цветки пуансеттии. На окнах, будто снежные узоры, белым выведены картинки: звезды, ангелы, свертки с подарками, фонарики.

На столах нарядные скатерти и салфетки.

Жду, делая записи в ежедневнике. Я решила вести список необходимых дел: выполненных и запланированных.

Это не дневник, но помогает собраться. Последняя сегодняшняя запись сделана утром: заметки во время телефонного разговора с Джошем. Он получил окончательный вариант записи «Распадаюсь» и хочет, чтобы я послушала песню у него в офисе, отказываясь просто переслать ее по сети. Мной нацарапано: «Почему?» Я начинаю тревожиться: неужели переделали те восемь тактов?

Поднимаю глаза и вижу приближающегося Адама.

Он склоняется ко мне, целует в щеку, и я разом вспоминаю Жиля и Пинка. Адам хорошо целуется. Очень хорошо. Вероятно, он целуется лучше всех, кого я знаю, — если говорить только о поцелуях.

— Что будешь пить?

— Джин-тоник, пожалуйста.

Он высоко поднимает брови и хмурится:

— Что, серьезно?

Подходит официант с блокнотом наготове.

— Мне джин «Танкерей» с тоником, долькой лайма и парой ягод можжевельника.

Официант записывает, кивает и переводит взгляд на Адама.

— Диетическую «колу». — Он улыбается. — Когда это ты начала пить джин?

— Какая разница? Важно, что понравилось. Время идет, мы меняемся.

— О да. Только не меняйся слишком сильно. Ты нравилась мне прежней.

Я не знаю, как на это реагировать. Никогда не умела отвечать на комплименты, особенно от Адама.

Возможно, причина была простой: когда он начинал забрасывать меня комплиментами, я понимала, что дело нечисто.

Адам вертит в руках красную с золотом салфетку, как-то затейливо ее складывает.

— Так о чем ты хотела поговорить?

Склоняет голову, сосредоточенно хмурится, изучая мышку — или козочку, или что там у него получилось.

— Думаю, нам следует продать дом. — Я делаю паузу, позволяя Адаму осознать смысл этого предложения, а затем продолжаю: — Сейчас самое время для продажи, спрос на дома вырос. На вырученные деньги каждый из нас сумеет купить что-нибудь приличное.

Жиль, менеджер из моего агентства, говорит, что легко найдет покупателя и что надо пользоваться моментом.

Адам отбрасывает салфетку и впивается в меня взглядом. Я отвечаю тем же. Как он все-таки постарел!

Новые морщинки вокруг глаз, темные круги, которые раньше возникали только в случае сильной усталости, теперь уверенно обосновались на лице.

— Так что ты об этом думаешь? — Я настаиваю на ответе.

— Похоже, ты уже приняла решение.

— Адам, я для того и позвала тебя, чтобы все обсудить.

Давай посмотрим правде в глаза: когда ты съехал и предался горячим забавам в объятиях Мисс Владелицы Ресторана, ты фактически вынудил меня пойти на продажу. — Я не могу сдержаться. Даже когда мне удается взять себя в руки, Адам как-то вынуждает меня говорить обо всей этой грязи. — Я понимаю, ты по-прежнему оплачиваешь большую часть расходов, и, честно говоря, хочу с этим покончить.

Не понимаю, почему ты психуешь, особенно учитывая обстоятельства. Мне тоже нужна независимость.

Принесли напитки. Я подношу свой к губам и делаю большой глоток.

— Почему «особенно учитывая обстоятельства»?

— Ты только что перенес сердечный приступ.

В том числе из-за стресса. Я вовсе не хочу, чтобы ты отбросил копыта. Не хочу, честно.

Он пожимает плечами:

— А почему нет? Тогда тебе достанется весь дом целиком.

Я до крови кусаю губу.

— Только в случае, если брак не расторгнут.

Он поднимает голову.

— Ты сказала именно то, что я думаю?

Я пожимаю плечами.

— Адам, что сделано, то сделано. Наш брак остался позади. Мы оба еще достаточно молоды и можем жить дальше. Надо только освободить друг друга.

Я вижу, как ранят его мои слова, и не испытываю от этого никакой радости.

— Бен считает, мне необходима профессиональная помощь.

От резкой смены темы я теряюсь, не зная, как реагировать.

— Наверное, он прав. Когда психотерапевт раскладывал по полочкам события моей жизни, создавалось впечатление, что крыша у меня едет давно и далеко.

А ведь он не знает и половины.

Я невольно касаюсь его руки.

— Ты сам поймешь, когда и если наступит время.

Почувствуешь, что помощь действительно нужна.

Я почувствовала. И это правда помогло, на самом деле. Адам смотрит вниз, изучая поверхность стола, рука замерла под моей ладонью.

— Приятное ощущение, — говорит он.

Отдергиваю ладонь.

— Так что с домом? Выставляем на продажу? Все остальное можно обсудить потом.

Сейчас я не могу. Не могу заговорить о разводе.