– Меня это не удивляет, – с ехидством прокомментировала Минерва. – В этом доме прислуге часто достается от хозяев. – Она многозначительно посмотрела на Полину, потом перевела взгляд на Гриффина. – И вы хотите, чтобы я поверила, что между вами не было ничего предосудительного?

– Вас это никоим образом не касается, как мне кажется, – заметил Гриффин. – С какой стати вы меня подозреваете?

– Речь не о подозрениях. Я знаю, на что вы способны. И моя к вам неприязнь базируется не неоспоримых фактах. Я была в вашем омерзительном «дворце наслаждений». – Леди Пейн обернулась к Полине. – Ты знаешь, что он превратил один из своих загородных домов в гнездо разврата?

Полина покачала головой.

– Нет, миледи. Мне не положено об этом знать. Я всего лишь компаньонка герцогини.

Грифф нахмурился. С чего бы вдруг Полина сделалась такой паинькой? Он не узнавал ее. Уж точно перед ним была совсем не та женщина, что ночью держала его в плену своих поцелуев.

– Этот дом имеет название – «Уинтерсет-Гранж», – доложила Полине очкастая инквизиторша. – Мы с Колином останавливались там в прошлом году на ночлег по пути в Шотландию. О, это место – обитель зла. – Минерву передернуло от воспоминания.

– И все же вы не отказались воспользоваться моим гостеприимством, – напомнил Гриффин. – И уж простите меня, леди Пейн, я не уверен в том, что ваши моральные принципы дают вам право кого-то осуждать.

– Что вы этим хотите сказать?

– К вопросу о той достопамятной поездке в Шотландию. Позвольте напомнить вам, что вы тогда находились в бегах и спешили оформить отношения с мужчиной, чья скандальная репутация была притчей во языцех всего Лондона и на брак с которым ваши родители согласия не дали. И, если вы позволите, я бы хотел добавить, что, остановившись в Уинтерсет-Гранже, вы назвались чужим именем. Мне помнится, Пейн представил вас как Мелиссандру, принцессу из какого-то затерянного в Альпийских горах королевства, обученную хладнокровно убивать политических соперников, но, увы, не обученную английскому языку. Да-да, он представил вас альпийской принцессой и наемной убийцей. И после этого вы называете меня извращенцем?

Минерва держалась с завидным достоинством.

– Вы делали мне нескромные предложения, а еще предложили Колину сыграть на меня в карты. Что вы на это возразите?

Гриффин развел руками.

– Альпийская принцесса. Убийца.

Она смотрела на Гриффина так, словно надеялась испепелить взглядом.

– Признаю, что та сцена, которую вы застали, войдя в мой дом, была несколько фривольного толка, но и вы едва ли можете назвать себя святой, попавшей на дьявольскую вечеринку. Вам не приходило в голову, что мы все могли измениться за прошедший год?

– Люди не меняются, – возразила леди Пейн. – По сути не меняются.

Гриффин отошел к окну. Этот разговор его злил и слегка пугал. Минул целый год с тех пор, как он в последний раз занимался чем-то предосудительным. Его жизнь изменилась кардинально, и никто этого не заметил: ни Пейн, которого он когда-то считал близким другом, ни даже его мать. Общество навсегда навесило на него ярлык распутника и повесы, и репутация любого, кто окажется рядом с ним, включая Полину, будет погублена.

Итак, вот цена, которую пришлось заплатить за распутную юность. Прошлой осенью он больше всего на свете мечтал о том, чтобы дочь его стала полноправным членом общества, чтобы к ней относились с должным уважением. Теперь ее нет, так что не придется отвечать за ошибки молодости своего отца, стыдиться его. Может, так даже лучше для нее.

Гриффин сделал большой глоток бренди, когда к нему подошел Пейн и спокойно и рассудительно заговорил:

– Послушай, Халфорд. Моя жена, может, и сказала сгоряча лишнее, но, поверь, мы тут не для того, чтобы учить тебя жизни или тем паче осуждать. Мы лишь волнуемся за Полину. Я провел много вечеров в «Быке и цветке». Не будет слишком большим преувеличением сказать, что ее приветливая улыбка и проворство, с которым она подносила мне эль, пару раз спасли мне жизнь. Она хорошая девушка и желает всем только добра.

Гриффин едва сдержался, чтобы не выругаться вслух.

– Ты ее совсем не знаешь, а вот мне кое-что известно о ее семье: за нее совсем некому постоять.

– Теперь – есть! – рявкнул Гриффин.

Пейн многозначительно приподнял бровь.

– Есть, значит?

– Есть.

– И ты уверен, что она тоже этого хочет?

– Она умная взрослая женщина. Спросите ее сами. – Грифф отошел от окна. – Мисс Симмз, если вас волнует мой послужной список или вы недовольны условиями нашего договора, а также если желаете покинуть этот дом по любой из причин, я сегодня же выпишу вам банковский чек, и вы можете уехать с лордом и леди Пейн.

Полина переводила взгляд с Гриффина на его гостей и обратно, словно бы тщательно обдумывая его предложение.

Господи, может, ей действительно следует оставить его сейчас?

– Ну? – спросил он чуть хрипловато. – Вы хотите уехать?

Полине было даже немного жаль, что у нее не хватит духу сказать «да». Этим «да» она существенно упростила бы себе жизнь. Ей так или иначе придется расстаться с ним, и чем дольше они будут вместе, тем тяжелее будет расставание. Но покинуть его этим утром она не могла. Не могла, потому что влюбилась и не в силах была отпустить.

– Нет, ваша светлость, я хотела бы остаться.

– Ну что ж, это ваше решение. – Гриффин обернулся к Минерве: – Надеюсь, вы удовлетворены, мадам?

Леди Пейн, не удостоив его ответом, подошла к Полине и сунула в руку маленький прямоугольник из плотной бумаги.

– Это наша визитная карточка. На обороте я написала, как добраться до нас, а заодно и до леди Райклиф. Если вам что-нибудь понадобится – что угодно, всегда можете на нас рассчитывать. Приходите в любое время, будь то день или ночь. Вы меня понимаете?

Полина кивнула.

– Очень вам признательна за участие.

Даже если она и не нуждалась в их заботах, все равно приятно знать, что кому-то есть до тебя дело.

Грифф вызвался проводить гостей к выходу, а вернулся в самом мрачном расположении духа и спросил у нее:

– Что это было?

– Я не знаю. Похоже, у них сложилось превратное представление о нас.

– Пусть так, но вы не торопились их разубедить. Вы вообще почти не открывали рта, если не считать всех этих «ваша светлость», «милорд» и «миледи».

Он что, зол на нее?

– А как еще мне следовало себя вести при лорде и леди, пребывая в статусе компаньонки герцогини?

– Но по уровню интеллекта и прочим личным качествам вы здесь со всеми на равных. Так почему вы так подобострастны с ними, а мне демонстративно дерзите?