— Пакля, — выдохнула я, потрясенная, как и все остальные, падая обратно на свой стул.

Как вдруг такое маленькое существо может обернуться вот таким громадным монстром?! И этот монстр, удовлетворившись перепуганным видом старейшины, презрительно скривился и нехотя с него слез.

Чтобы обойти стол по кругу, пугая своей неторопливой походкой собравшихся, и остановиться около меня. И ладно, если бы просто остановиться — едва дышащей от потрясения и страха мне ещё и громадную тяжелую голову на колени положили.

****

Его мягкую приятную шерстку за ухом я погладила машинально, а Пакля в ответ возьми, да заурчи так блаженно! Ещё и потёрся!

— Ты говори, что хотела. — Не открывая глаз, посоветовал он мне ощутимо изменившимся голосом — более крепким, грубым, хрипловатым и… взрослым, что ли? — Мы с тобой потом поговорим.

На поднявшегося и с трудом севшего на место мага Смерти я посмотрела неосознанно, он в ответ потрясенно уставился на меня. Остальные продолжали прожигать удивлёнными взглядами Паклю. Даже Ромус, которому рядом с духом сидеть пришлось, и тот выглядел шокированным и испуганным.

Ну и, собственно, пользуясь всеобщим временно неадекватным состоянием, своим в частности, я и ляпнула:

— Я хочу заключения мирного договора между вашим народом и всем остальным миром на взаимовыгодных условиях.

***

Это была очень длинная ночь. Я бы даже сказала — бесконечная.

Всё началось с того, что весь совет старейшин, не сговариваясь, ответил категорическим отказом. На этом, собственно, всё и закончилось — для совета старейшин. Их семерых представителей мгновенно повязали, сковав магическими наручниками и изолировав тем самым их магию, к которой они даже собирались прибегнуть, а затем каждого из них заключили под стражу до выяснения всех обстоятельств, после которых должен был состояться уже действительно справедливый суд.

Это случилось очень быстро, за какие-то минуты, после которых нас за столом оказалось практически вполовину меньше. Что ж… никто ничего не сказал, но все очень многое поняли.

А потом они ввосьмером, под чутким предводительством полностью одобрившего мои действия Пакли, составляли этот самый мирный договор. Пунктов в нём было много, основным из которых являлось проведение мирных переговоров между конфликтующими сторонами, то есть, Верховным эором и представителем магов Смерти, которого им ещё предстояло выбрать.

Моя роль во всём этом была небольшой. Первое: я это всё начала, в смысле, призвала всех к попытке заключения этого самого мира. И второе: мне нужно было всего лишь пересечь границу, потому что одну лишь меня Ищейки не тронут, и сообщить Верховному эору о желании магов Смерти заключить мир.

Этим мы и занялись. Меня переправили на саму границу, Пакля почему-то решил пойти со мной, хотя я говорила ему этого не делать, а уже там чуть не прибили. Серьёзно — я ледяную магию каждой клеточкой своего тела ощущала! Хорошо ещё, что напавшие без предупреждения Ищейки мгновенно опомнились.

Выстроились вокруг меня тёмной холодной стеной, невольно вызывая приступ нервного смеха.

Смешно перестало быть в тот самый момент, когда открылся портал и на залитую светом опушку шагнул грозный, как сам дьявол, Аяр.

Он не смотрел на расступившихся перед ним Ищеек, не уделил и взгляда преобразившемуся Пакле — он не сводил немигающего, тяжелого, опасного взгляда со сжавшейся от страха меня.

Именно в тот момент, когда меня, схватив за руку, молча пихнули в открывшийся портал, я думала о том, что собранные вместе маги Смерти нервно курят в сравнении с Аяром. Он был куда страшнее и куда опаснее каких-то там смертоносных магов, несущих Смерть.

Об этом я и думала, даже когда меня бесцеремонно толкнули на кровать, а сам Верховный остался стоять на полу в опасной близости от меня, пронзая насквозь своим немигающим светящимся в темноте взглядом.

Меня всю начало ощутимо потряхивать. Грозное молчание Аяра всё происходящее только лишь ухудшало. А когда я протянула ему свиток с договором в дрожащей руке, у меня появилось такое ощущение, что он его сейчас просто сожжёт.

Но Аяр не стал. Даже не взглянув на него, он спросил у меня ледяным по звучанию голосом, от которого меня невольно передёрнуло и затрясло уже заметнее:

— Что это?

— Договор, — дрогнувшим голосом сообщила я, широко распахнутыми от ужаса глазами глядя на эора, — о заключении мира с магами Смерти.

Я думала, Аяр тут же перестанет злиться, свиток заберёт и умчится на переговоры с этими самыми магами, но, видимо, я его слишком плохо знала. Потому что Верховный даже не дёрнулся. На его лице ни один мускул не дрогнул, а взгляд продолжил прожигать мои глаза.

— Плевать я хотел на этих магов вместе с их миром. — Прошипел он так, что я невольно втянула голову в плечи и вообще вся сжалась, боясь даже пискнуть. — Ты ради этого сбежала?

— Я не сбегала, — возразила я слабо, потому что под этим тяжёлым жутким взглядом говорить вообще сложно было, — я просто хотела помочь…

— Ты всегда слепо бросаешься помогать остальным, наплевав на саму себя? А если тебе скажут, что твоя смерть может кого-то спасти, ты всё равно будешь помогать? Ты обещала мне не делать глупостей, дважды обещала и дважды нарушила своё обещание. Так скажи, зачем мне держать свои?

Это было очень больно. Все его слова, что буквально ножом ударялись мне в сердце, оставляя на нём глубокие болезненные раны. Зачем он так говорит? Он же не знает, что произошло, не знает, что заставило меня уйти из дома…

Хотя и доля правды в его словах есть. Я действительно уже дважды нарушила то единственное обещание, что дала Аяру. Сама не дала ему ни одного повода держать собственные обещания. Ушла, ничего не сказав. Так стремилась помочь незнакомому ребёнку, что совершенно не задумывалась о самом Аяре.

— Её отца могли убить. — Уже ни на что не надеясь, тихо проговорила я.

— Тебя тоже. — Его голос, до этого звеневший от едва сдерживаемой ярости, сейчас стал каким-то глухим и безжизненным.

— Аяр…я не могла оставить эту девочку без отца.

Он должен был понять это. Должен был.

Но не понял.

— Но ты можешь оставить меня без себя. — Сухо проговорил он, нанося мне ещё череду болезненных ударов в самое сердце.

Я замолчала, ничего ему не говоря. Говорить было… больно. Мне и дышать-то было больно, не говоря уже о том, чтобы открыть рот и произносить какие-то умные слова. Я даже не знала, что ему сказать.

Аяр, как и всегда, всё сказал сам:

— Ты просто не оставляешь мне выбора. Ты не покинешь эту комнату без моего разрешения.

И он, не позволяя мне возразить, просто забрал договор и в мгновение ока растворился в портале. Просто исчез, оставляя после себя острую боль в душе и жгучее чувство несправедливости.