– Да, руки остаются свободными.

– И тебе к лицу синий цвет.

– Их делают даже из шкур угрей.

– Нет, это не для тебя. Но входи же. Будешь кофе? Я как раз сварила свежий.

Мне показалось, что внешне она осталась такой же. Впрочем, не знаю, каких перемен я ждал. Прошла всего неделя. На первый взгляд Джен еще больше поседела, но это потому, что моя память успела вернуть ей более темные волосы. Она принесла кофе, и мы попытались найти тему для разговора. Я вспомнил пятничное собрание и рассказал ей, как можно допиться до Боливии. Под кофе мы принялись подшучивать над странными историями и смешными фразами, которые слышали на встречах АА за многие годы.

Нарушив паузу, я сказал:

– Принес тебе оружие.

– Принес все-таки?

Я похлопал по борсетке.

– Вот ведь странно, – заметила она. – До меня даже не дошло поинтересоваться, что ты там носишь. По твоим вчерашним словам я поняла, что придется ждать почти до конца недели, прежде чем ты добудешь его.

– Он уже у меня был, когда я звонил тебе.

– Почему же…

– Наверное, я смутно надеялся услышать от тебя, что он тебе больше не нужен.

– Теперь понятно.

– Так что я пытался тянуть время. По крайнее мере мне так казалось. Я не всегда сам хорошо соображаю, что делаю.

– Ты в этом далеко не одинок.

– Что ты знаешь о пистолетах, Джен?

– Ты нажимаешь на спусковой крючок, и из дула вылетает пуля. Что я знаю о револьверах? Да почти ничего. А нужно многое знать?

Следующие полчаса я посвятил объяснению ей основных правил обращения с малым стрелковым оружием. Наверное, было абсурдно обучать инструкциям по безопасности потенциальную самоубийцу, но она, казалось, не считала это глупейшим занятием. И даже сказала:

– Если я собираюсь застрелиться, то не в результате несчастного случая.

Я показал ей, как вращать барабан, как вставлять и вынимать патроны. Потом, убедившись, что револьвер не заряжен, продемонстрировал, как действовать, когда придет время. Предложенный мной метод был из старого полицейского арсенала, излюбленный и проверенный ритуал под названием «скушать пулю». Ствол вставлялся в рот под углом вверх, чтобы пуля, пробив мягкие ткани, поразила мозг.

– Это должно сработать, – объяснил я. – Пуля тридцать восьмого калибра пустотелая в наконечнике и потому расширяется при столкновении с твердым предметом. – Должно быть, я невольно поморщился, потому что она спросила, в чем дело.

– Я видел людей, которые делали такое с собой. Зрелище жутковатое. Лицо бывает обезображено.

– Рак меня тоже не красит.

– Пуля более мелкого калибра не наносит такого урона внешности, но возрастает и вероятность не попасть в жизненно важную точку.

– Нет, это самое подходящее, – сказала она. – Мне плевать, как я буду потом выглядеть.

– Зато мне не плевать.

– О, милый, прости меня. Мне очень жаль. А скажи: это должно быть жутко на вкус – ощущать сталь во рту? Ты когда-нибудь пробовал, каково оно?

– Много лет назад?

– То есть ты…

– Думал ли я о самоубийстве? Даже не знаю, что ответить. Помню, как-то поздно ночью засиделся один в нашем доме в Сайоссете. Анита спала. Понятно дело, я все еще был тогда женат и служил в полиции.

– И крепко выпивал.

– Само собой. Так вот, Анита спала, мальчики спали. А я сидел в гостиной и попытался сунуть дуло в рот, чтобы понять ощущения.

– Ты был в депрессии?

– Не сказал бы. Я крепко надрался, но не думаю, что совсем потерял тогда желание жить. Алкогольный анализатор у дорожных полицейских мог взорваться, если бы я в него дыхнул, но, черт возьми, я ездил в таком состоянии все время.

– И ни разу не попадал в аварии?

– Случилась парочка, но ничего серьезного. По мелочи, и у меня никогда не возникало с этим неприятностей. Если честно, то копу надо задавить кого-нибудь насмерть, чтобы получить выговор за вождение в нетрезвом виде. И хотя я за рулем не просыхал, со мной никогда не происходило ничего подобного. Задним числом я понимаю, что увольнение из полиции и переезд в центр города, вероятно, спасли мне жизнь. Потому что я перестал носить при себе оружие и больше не пользовался автомобилем. А либо одно, либо другое рано или поздно привело бы меня к гибели.

– Расскажи о той ночи, когда ты сунул дуло в рот.

– А о чем еще рассказывать? Помню вкус металла и оружейной смазки. И мысль: «Вот, значит, что ты испытываешь». А потом другая мысль: «Как мало осталось сделать, чтобы все кончилось». Но в последний момент я все же удержался. Не такого финала мне хотелось.

– И ты вынул ствол изо рта?

– Да, я вынул ствол изо рта, чтобы никогда больше так не делать. Но я и потом думал покончить с собой. Уже когда жил один в Нью-Йорке и допивался до безумия. Конечно, пистолета у меня уже не было, но город предоставляет тебе широкий ассортимент возможностей свести счеты с жизнью. Простейший способ – ничего не делать, а только пить, пить и пить.

Она взяла револьвер и покрутила в руках.

– Тяжеленький, – сказала она. – Даже не представляла, что они столько весят.

– Почему-то всех поначалу это удивляет.

– Мне самой не понятно, почему я не ожидала этого. Это же кусок металла. Ему положено быть тяжелым. – Она положила его на стол. – У меня выдалась совсем неплохая неделя. Поверь, я не стану торопиться пускать его в ход.

– Рад слышать.

– Но хорошо знать, что он лежит где-то дома. Всегда под рукой, если понадобится. Эта мысль утешает. Ты можешь понять мои чувства?

– Думаю, могу.

– Знаешь, что самое невыносимое? – спросила она. – Это когда люди узнают, что у тебя рак. Я, понятное дело, не бегаю по городу с плакатом на груди, но приходится участвовать в собраниях, где нужно честно рассказывать о событиях в своей жизни. А потому многие знают об этом. А когда слышат, что доктора поставили на тебе крест, и твоя болезнь считается неизлечимой, начинают давать тебе советы.

– Какие советы?

– Всякие. От макробиотической диеты и соков из ростков пшеницы до упования на молитвы и походов к экстрасенсам. Рекомендуют какие-то сомнительные клиники в Мексике. Полное переливание крови в Швейцарии.

– О Господи!

– Я забыла его фамилию, но какого-то лекаря тоже часто упоминают. Причем у каждого есть знакомый, которому когда-то дали пятнадцать дней жизни, а сейчас он легко валит деревья в лесу и пробегает марафон, потому что применил какой-то идиотский метод и получил нужный результат. И я даже не огрызаюсь в ответ, что они несут хрень. Наверное, иногда что-то подобное случается. Я и в чудеса тоже верю.