Ощутив прикосновение к рёбрам, она с трудом приоткрыла один глаз и увидела напротив лисью мордочку. Усеянная мелкими зубами пасть шевелилась, но Немила не услышала ни слова, однако, она всё поняла и без них: лисичка подталкивали её в направлении лесной чащи.

Маленькие слабые лапки скорее щекотали, нежели толкали; Немила сделала несколько шагов, а затем собралась с силами и побежала, не разбирая дороги перед собой.

В какой именно момент она сбилась с протоптанной тропки, Немила не заметила. Способность соображать начала возвращаться к ней много позже, когда визг перешёл в громкий задыхающийся смех и затих где-то вдали.

Она остановилась в окружении вековечных деревьев. Защищена, но не зажата в тиски. Под ногами – покров из серебряных листков, по которому так приятно хрустеть каблуками. Из-за крепкого ствола высунулась треугольная мордочка, затем – пара передних лап, после – остальное туловище. Прижав хвост к земле, лиса протрусила до следующего дерева и остановилась.

– Чего тебе, рыжая? – устало выдохнула Немила. То, что лиса могла равно ходить на четырёх лапах и на двух, её не удивило – не после всего, на что она уже успела насмотреться.

Лиса подпрыгнула, обежала Немилу кругом и остановилась на прежнем месте.

– Разве ты не хочешь вернуться на тропинку? По ней идти приятнее, об опавшую листву не поранятся ноги. И не заблудишься, а уж я тебя так и быть провожу.

– Мне не нужна помощь, – ляпнула Немила. – До града уж как-нибудь доберусь, а листья мне уж безразличны, чай, не босая иду.

Она была страшно рассержена на саму себя из-за того, что лишилась клубка, и теперь не прочь бы выместить злость на ком-нибудь – да на ком угодно. А тут как раз лиса осторожно подкралась поближе. Немила подобрала юбку и размахнулась ногой…

Лиса, конечно, была проворнее. Та прытко отбежала в сторону и заскулила.

– Зря ты так, девица-красавица! Я могла бы тебе помощницей стать, по всему тридесятому тебя сопровождать да от лиходеев всяких ограждать! Но раз ты так, то я пойду. Как говорится, подобру-поздорову. Учти, лес не так прост, как кажется. Ежель не обладаешь чутьём и знаниями, то можешь долго плутать, а выйдешь потом совсем не там, где нужно.

Махнув лапой и скорчив обиженную мордочку, лиса отвернулась.

– Погоди, лиса!

Стыдно стало Немиле – из-за собственного недовольста ни за что ни про что обидела неплохую, в общем, лису, благодаря чьему появлению смогла сбежать, удержав при себе секрет клубочка.

Она повторила свою просьбу и вдобавок извинилась за то, что вспылила:

– Лисичка, не уходи! Я ничего такого плохого не замышляла, честно! Будь добра, проводи меня до… до града большого и теорема высокого!

Лиса остановилась и задумчиво помахала хвостом.

– Обещаешь, что не будешь меня обижать ни словом, ни делом?

Немила согласно закивала головой.

– Только учти, я поболтать люблю – о том, о сём, о разном… – протянула лиса. – И, кстати, можешь обращаться ко мне как к Сестричке, я это чрезвычайно люблю.

– Рада знакомству, Сестричка, – Немила широко поклонилась, достав пальцами до лесного покрова. Прозвище, которым представилась лиса, её крайне позабавило и вызвало прилив тёплых чувств. Приятно заиметь сестричку посреди мутного болота неизвестности. Вдвойне приятно, если эта сестричка ничем не напоминает родных противных сестриц.

Как и обещала, лисичка Сестричка вывела Немилу обратно на тропу, причём сделала это крайне быстро. И зашагали они вдвоём, нога-в-лапу, и дивилась Немила тому, как ловко удаётся лисе человечья походка.

– Ах, да это сущая ерунда, – игриво отмахнулась лисица. – Я когда-то жила рядом с деревней и водила дружбу с местными жителями… Ну, то есть, как водила… Любила я над ними подшучивать. Ещё я водила дружбу с волком. Он был глупый, но с ним было весело, потому как я и над ним подшучивала. А потом я попала в капкан и просила волка мне помочь, но он же был глупый, поэтому не так меня понял и привёл ко мне людей… Вот так оказалась я здесь, в тридесятом. Иногда очень хочется мне побегать наперегонки с другими лисами и волками или поохотиться на зайцев, но они все такие глупцы, сами стремятся к погибели…

Лиса прикусила язык и замолчала, а когда заговорила снова, то весь её интерес сосредоточился вокруг Немилиной персоны. Впрочем, расспросы были аккуратные и неназойливые, порой казалось, что лиса вообще слушает ответы вполуха.

Немила плела поначалу всякую не относящуюся к делу чушь: про детство, про сестёр, про то, что ни разу не была за пределами деревни, но в какой-то момент не выдержала. Суровая и постыдная правда начала литься из неё, сперва как мелкий ручеёк, затем как настоящий грязевой поток, в какой превращается река Ежевика после бури.

Поведала она про алый цветок, про то, как очутилась посреди дремучего леса, про мучительное житьё в неведении судьбы Ивана, и про то, как она своими руками загубила молодца да красавца. И историю странствия своего знакомца Ворона в тридесятое она тоже пересказала, чему лиса изрядно подивилась. В самом конце повествования Немила в красках описала необыкновенный огонь, через который ей пришлось пройти, и сопровождающее переход состояние дикого ужаса.

– Я тоже страшусь огня, – поддакнула лиса. – Когда-то давным-давно я была молода и смела настолько, что, учуяв вкусный запах, доносящийся из человечьей избы, не стала бороться с искушением и забежала внутрь. В избе было темно, но самым тёмным местом была чёрная нора, в глубине которой сверкали оранжевые глазки. Именно оттуда и пахло так волшебно, а я, глупая, подумала, что глазки принадлежат животному… Подбежав к норе, я засунула туда голову и ткнулась носом прямо в горящие угли! Ох, как же у меня потом болел нос! Помню, скулила, уткнулась им в снег и сидела так, вздрагивая от каждого шороха, пока не замёрзла вся. Я потом ещё очень долго не могла чуять запахи и почти померла от голода, да с помощью своей смекалки прибилась к волку. Хороший был волк, – вздохнула лиса. – С ним так весело жилось…

Лиса встала на две лапы, оставшимися двумя потёрла глаза.

– Наши с тобой судьбы схожи, Немила. Только я волка не так уж любила, а уж он меня и подавно. Он был глуповатый, волк-то, человеческую речь едва разумел, а по уму был ближе к овцам, чем к людям. Вряд ли он вообще знал, что такое любовь. Вместе с овцами канул в…

Лиса недоговорила, махнула лапой в неопределённую сторону, отвернулась, сделала вид, будто разглядывает редкие кусты, выросшие меж высоких звенящих кедров, а когда повернулась обратно, то подпрыгнула на месте и замахала лапами:

– Смотри, мы же пришли ужо! Вон они, ворота кованые в три человеческих роста! Видишь, закрыты! А Емеля, как всегда, на печи лежит, ну, что от него ещё ждать?

Про Емелю лисичка Сестричка вкратце поведала по пути: что-де поставили его ворота охранять, потом выпросил он себе стульчик со спинкой и стал сторожить ворота сидя, а после и вовсе печь вытребовал, и теперь его чаще можно было встретить спящим, нежели бодрствующим.