Ложбину под откосом, оставшуюся от бывшей каменоломни, решили не благоустраивать. К морю вела узкая тропинка. Ходить здесь не сахар – приходится перепрыгивать с камня на камень, а в его старых кедах только и гляди, чтобы не поскользнуться.

Он сделал несколько прыжков, оглянулся и увидел стальную лверь. Как раз под курганом.

Бункер. Юнас вспомнил рассказ Герлофа.

У него с прошлого лета осталось слабое воспоминание: на двери бункера висел здоровенный ржавый висячий замок. А сейчас замка не видно. Аверь приоткрыта, и звуки доносятся именно оттуда – из бункера.

Кто-то там есть. Призрак…

Какой может быть призрак, если могильник фальшивый? Герлоф ведь объяснил – камни с могильника перенесли на берег. Аля экзотики.

Юнас подошел поближе. Он, само собой, никогда не заходил в запертый бункер, но они с Каспером в детстве играли около этой двери. Было немного страшновато – а вдруг там, внутри, до сих пор лежат убитые солдаты?

Скрежет продолжался.

Он подошел совсем близко к двери – пара метров, не больше. На цементном, засыпанном щебенкой полу бункера сонно шевелились солнечные пятна. Только у самого входа – дальше сплошной мрак.

Еще шаг. А может, это Мате взломал замок? Мате, Каспер и Урбан? С утра они были дома, а потом куда-то исчезли. Ему, как всегда, ничего не сказали.

Сидят там в темноте и наблюдают за ним. Ну уж нет. Страшновато, конечно, но не показывать же им, что он боится. Если уходить, то быстро и решительно, чего топтаться тут как идиот.

А можно и остаться. Чего бояться? Призрака здесь нет… почти наверняка. Всего-то два шага до двери, и первый он уже сделал. Шагнул, остановился и прислушался. Ничего не слышно, никаких ударов, никакого скрежета. Подумал – и вошел. Ему пришлось пригнуться – широкий и высокий порог предназначался, скорее всего, чтобы дверь нельзя было выбить ударом снаружи, так что, когда он на него наступил, тут же уперся головой в потолок.

Странно, несмотря на открытую дверь, в бункере было душно, даже у самого входа. Глаза постепенно привыкли к темноте. Он находился в совсем маленьком помещении, но в дальнем конце слабо различалась еще одна, очень узкая дверь. Лучи замершего напротив входа в бункер солнца до нее не достигали.

Никакой мебели, если не считать старого покосившегося стола. В том, что он покосился, не было ничего удивительного – одна из ножек сломана, и под нее подставлен камень.

А на столе лежал какой-то предмет.

Юнас прищурился, потом закрыл глаза, подумал – не померещилось ли? – и снова открыл.

На столе лежал пистолет.

Все сомнения и страхи как ветром сдуло – победило любопытство. Неужели настоящий?

На всякий случай стараясь не шуметь, он спрыгнул с высокого порога и подошел к столу.

Протянул руку и взял пистолет.

Юнас даже не ожидал, что он окажется таким тяжелым. Очень тяжелый и наверняка старый – деревянная рукоятка вся исцарапана. Но никаких сомнений – самый настоящий пистолет.

Вновь из глубины бункера послышались скребущие звуки. Он вздрогнул и поднял голову. Это за той, маленькой дверью. Там кто-то есть. Призрак?

Надо мотать отсюда поскорее.

Юнас трясущимися руками завернул пистолет в купальное полотенце и выскочил из бункера.

Ему уже было не до купания. Рискуя упасть, он пробежал по ложбине и быстро поднялся по каменной лестнице, прижимая к груди невероятную находку.

Минуя курган, перебежал дорогу и прямиком направился к своему крошечному домику.

Запер дверь, тщательно задернул гардины и сел на кровать – надо же разглядеть как следует. Подумать только – настоящий пистолет!

Он стоял в темноте, опираясь на лом.

Выбрал дальнюю стену, где трещины в цементе были побольше и поглубже, по крайней мере на вид, и работал – терпеливо, настойчиво, уже несколько дней, но чтобы докопаться до центра кургана, оставалось еще не менее двух метров. Много сил уходило, чтобы оттащить выломанные куски цемента и камня.

Никакого клада там нет, он это знал лучше, чем кто-то другой.

Передохнув, Возвращенец снова взялся за лом, поднял – и замер. Ему почудился какой-то звук. Или не почудился?

Что-то происходит за дверью. Он затаил дыхание. Какой-то шорох, может быть, осторожные шаги. А может, мыши. Он вспомнил, что неплотно закрыл дверь, но сейчас вечер, во впадине и быть некому. А с дороги и с вилл на той стороне увидеть его невозможно.

Наверное, это было нерасчетливо – начать работу до захода солнца, но он сам чувствовал, что силы его на исходе. Ночью много не наработаешь.

Он прислушался еще раз. Все тихо. У него затекла нога, и он, стараясь не шуметь, покачался несколько раз с пятки на носок.

Надо еще немного выждать. Он положил лом и двинулся к выходу.

В наружной секции бункера никого не было. Стальная дверь полуоткрыта.

Сломанный деревянный стол светился грязноватой древесной желтизной – солнце стояло над самым горизонтом, вровень с лверью бункера.

И только сейчас он вспомнил, что положил на этот стол свой «вальтер» – хорошо смазанному оружию нечего делать в пыльном закутке, где он работал.

А сейчас стол пуст.

Он совершил самое страшное преступление, которое только может совершить солдат, – потерял свое оружие.

К счастью, не последнее.

В начале года пришло требование: все документы должны быть с фотографиями. Удостоверения охранников в том числе. Мало ли затаившихся врагов народа присвоили себе чужие имена?

Но Арон спокоен. Вся эта процедура ему только на руку – теперь он всегда может предъявить документ. Пожалуйста. Владимир Николаевич Шевченко, вот моя фотография.

Он посмотрел на фотографию – и не узнал себя. Не глядел в зеркало много лет. На фотографии парень с грубоватым лицом, перебитым носом и розовым шрамом на лбу. Это не он, не Арон Фред. Это Влад.

Наряду с удостоверением охранника Арон-Влад получает паспорт и военную форму. Заботами Полынина он уже не совсем заключенный. Свободный человек. Или, вернее сказать, почти свободный. Во всяком случае, ему разрешено в любой момент покидать зону.

В бараке охраны тепло, пожилая женщина готовит им еду и стирает одежду Впрочем, сапоги он чистит сам, хотя блестят они только несколько секунд после чистки – в лагере такая пыль и грязь, что достаточно выйти, и сапоги выглядят так, словно их последний раз чистили месяц назад. Сапог у него две пары. Но винтовка одна, и он с ней не расстается. Каждый вечер разбирает, чистит, смазывает подвижные детали. Оружие должно быть в идеальном состоянии. Всегда.