litbaza книги онлайнРазная литератураАрхив сельца Прилепы. Описание рысистых заводов России. Том III - Яков Иванович Бутович

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 132
Перейти на страницу:
быть не могло, ибо Измайлов был представителем особы великого князя и в этот завод приезжали многие высокопоставленные лица. Сам Измайлов не был большим поклонником этикета, но строго следовал ему, ибо знал свет. Позднее Медард рассказывал мне, что по получении телеграммы за подписью Бутовича в конторе состоялось совещание. Сначала думали, что едет Г.Н. Бутович, но Медард Антонович, который всё знал, обратил внимание, что телеграмма дана не из Полтавы или Опошни, а из Касперовки. Тут пришел на помощь священник, окончивший когда-то одесскую семинарию, и пояснил, что это, вероятно, бывший предводитель дворянства Херсонской губернии и один из крупнейших землевладельцев Новороссии. Измайлов согласился и дал соответствующие распоряжения.

Впечатления от этой поездки не изгладились из моей памяти до сего времени. Я остро чувствую и переживаю эти впечатления, так ярки они были и так врезались тогда в мою молодую память. Время было летнее. Стояла жаркая и тихая погода, как это часто бывает во второй половине лета в Малороссии. Легкие, прозрачные облака таяли над убранными полями и желтеющими лесами Миргородского уезда. Было далеко за полдень, и жар еще не спал. Четверка шла ровной, спокойной рысью. Мы приближались к знаменитому заводу, и я с интересом смотрел по сторонам. Когда проехали плотину, вдали показался табун. Это были жеребчики. Они быстро двигались вперед и на ходу хватали траву, табунщики на укрючных лошадях сдерживали их. Мы подъезжали к усадьбе. Слева показался ипподром с беседкой, потом корпуса конюшен, и мы очутились на территории завода. Попадавшиеся навстречу мальчики, одетые в форменные фуражки и белые гимнастерки, становились во фрунт и отдавали честь, прикладывая руку к козырьку. Здесь все было на военный лад.

По мере приближения к дому управляющего меня охватили робость и смущение. На крыльце дома встретил меня сам Измайлов. Я вышел из экипажа, сделал несколько шагов, приложил руку к козырьку и по-военному представился бравому и такому симпатичному на вид полковнику. Это была моя первая встреча с Фёдором Николаевичем. Как ни владел собою Измайлов, на лице его отразилось удивление. Однако он тотчас же понял, в чем дело, и приветливо мне сказал: «Ждали вашего отца. Добро пожаловать!» Он провел меня в отведенную мне комнату, а затем зашел за мной и повел в гостиную, где представил своей жене. Здесь уже знали о недоразумении, и Любовь Ивановна встретила меня милой улыбкой и назвала мистификатором. В комнате был еще генерал Скаржинский. Он от всей души смеялся, называл меня губернским предводителем и вместе с Измайловым подшучивал надо мною. Я был смущен, но радостно настроен. «Надо ему обязательно показать выводку», – сказал Николай Егорович Скаржинский и затем шутя приступил к расспросам. Когда выяснилось, что я знаю всех дубровских лошадей и читаю коннозаводские журналы, он переглянулся с Измайловым и произнес: «Это хорошо, что серьезно занимаетесь делом и начинаете его изучать».

В семь часов была назначена выводка. Измайлов распорядился показать производителей и ставочных лошадей. Матки, очевидно, ушли в табуны. К крыльцу была подана линейка, запряженная одной лошадью, и мы поехали. Все уже знали, кто приехал, и были настроены весело. Тогда я впервые познакомился со всеми главными лицами дубровской иерархии. Со многими из них впоследствии я был в самых лучших отношениях. Словом, совершенно случайно я стал героем дня. С этого счастливого момента установились, а затем окрепли мои отношения с этим знаменитым заводом.

Выводка произвела на меня громадное впечатление. Великолепный выводной зал, увешанный портретами прежних рысаков, чьи имена я с благоговением читал на табличках, вся обстановка, оживленный обмен мнениями – все было для меня ново, все очаровывало, удивляло. Я был как во сне. Выводкой распоряжался сам Измайлов. Она шла чинно и быстро: в одни двери вводили рысака, смотритель завода стоял тут же, нарядчик докладывал имя и происхождение лошади, затем лошадь уходила в другие двери. Никакой сутолоки, криков и хлопанья кнутов. Надо сказать, что выводки у Измайлова разыгрывались как по нотам. Даже позднее, часто бывая в Дубровке, я всегда приходил в восторг от мастерских дубровских выводок, знаменитых «ранжиров» и того умения и такта, с которыми там показывали рысистых лошадей. Когда вывели Бывалого, украшенного несколькими золотыми медалями, он мне показался верхом совершенства и красоты. Старик Бычок мне не понравился, но я не только не смел об этом сказать, но даже самому себе не посмел в этом признаться. Этот Бычок был основной производитель завода и едва ли не самый успешный производитель в России. Его вывели, он повел глазом на зрителей и равнодушно остановился. Воцарилось молчание, и его увели.

Выводка кончилась. У конюшни дежурила линейка. Справа от нас, в балке, не более как в версте, у колодца пасся табун. Я просил разрешения пойти посмотреть маток. Измайлов согласился и послал со мною Быкова, а сам со Скаржинским уехал домой. Уже вечерело, но кобыл еще было можно рассмотреть. Этот первый вечер в дубровском табуне я никогда не забуду. Огромное впечатление произвели на меня тогда матки, в особенности коробьинская Залётная, караковая в масле кобыла, глубокая, прямоспинная, на низких фризистых ногах, с чудной кобыльей шеей и головой. Грива у нее ниспадала до самых колен. Куда бы я ни повернулся, выходило так, что перед моими глазами всегда появлялась эта замечательная кобыла. Я положительно в нее влюбился и сказал об этом Быкову. Он улыбнулся и промолчал. Потом он старался обратить мое внимание на Паволоку, мать входившего в большую славу Хвалёного, но я опять возвращался к Залётной. Тогда Быков похвалил мой вкус и сказал, что таких кобыл и сам Коробьин особенно жаловал. Замечательно, что длинную гриву Залётная передала лучшему своему сыну Быстролётному 4.46. Мое увлечение Залётной оказалось постоянным, она была моей любимой кобылой в дубровском табуне. Позднее я торговал ее дочерей, но купить их не удалось. Из них особенно хороша была Кряжебыстровна.

Земли при Дубровском заводе было 4433 десятины 95 саженей. Участок куплен у разных владельцев. В смысле железнодорожного сообщения Дубровский конный завод располагался очень удобно. Гостям, едущим с севера и с северо-запада, следовало останавливаться на станции, носившей имя завода. От этой станции до завода было всего 10 верст. Дорога пролегала по привольной степи; вдоль дороги тянулась телеграфная линия, соединявшая Дубровку с остальным миром. Станция Ромодань отстояла от завода в 14 верстах, здесь всегда можно было найти извозчиков. Наконец, станция Миргород находилась от завода в 13 верстах. Это большая станция Киево-Полтавской железной дороги, здесь тоже за недорогую плату можно было всегда нанять извозчика. Дорога от этой станции проходила через

1 ... 60 61 62 63 64 65 66 67 68 ... 132
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?