проводились курсы ветеринарно-фельдшерской и других школ. На втором этаже – главная контора, коннозаводская библиотека и комнаты для приезжающих. Недалеко от конторы располагался дом управляющего, перед ним был разбит огромный сквер. Дом управляющего поражал своей скромностью. В нем 20 лет прожил Измайлов. Дом этот напоминал скорее жилище зажиточного колониста, нежели управляющего Дубровским заводом. Обстановка у Измайлова также отличалась скромностью, никакой роскоши не было. Коннозаводских картин и портретов у него не имелось, лишь несколько литографий Сверчкова да две-три картины кисти какого-то любителя и фотографии украшали стены. Вокруг площади располагались дома служащих и небольшой домик с аптекой и амбулаторией.

Одна из улиц упиралась с одной стороной в передаточную конюшню, а с другой – в начало крытой дорожки. На пересечении этой улицы с дорогой, ведущей со станции, находился дом, где останавливался великий князь во время приездов в Дубровку. Небольшая площадь перед передаточной конюшней была взята в рамку, образуемую с юго-запада варком, а с востока повивальной конюшней. По северной стороне этой улицы были расположены ипподром и кузница. С южной стороны улицы находились повивальная конюшня, жеребятник, ставочные конюшни, круглый манеж, первая и вторая призовые конюшни. Переулок, лежавший между улицами, вел к скаковой конюшне.

Кузница Дубровского завода

Повивальная конюшня Дубровского завода

По северной стороне второй улицы были расположены дом, где помещалась народная школа, дом помощника управляющего, рабочая конюшня, цейхгауз, дом для семейных служащих, казарма для ветеринарно-фельдшерских учеников, еще два дома для семейных служащих и кухня со столовой. По южной стороне стояли дом духовного причта, разгонная конюшня с навесом, где всегда наготове были бочки пожарного обоза, фуражный двор, дом смотрителя завода, квартира младшего ветеринара, главный лазарет с аптекой и квартира старшего ветеринара.

В переулке находились повивальная конюшня с варком и «четвертый взвод» (так называлась одна из первых конюшен завода), домик для конюхов. Прямо против повивальной конюшни был жеребятник, Марвинский манеж и варки. Во втором переулке была конюшня для молодняка. В третьем переулке находились почтово-телеграфное отделение, лавочка и постоялый двор. Там же располагались три маточные конюшни.

Я уже отмечал, что Дубровский завод никого и никогда не поражал роскошью своих построек. Скорее, он обращал на себя внимание скромностью и большим своеобразием. Почти все здания были глинобитные, крытые камышом либо соломой под глину. После пожара 1905 года крыши перекрыли железом. Полы во всех конюшнях тоже были глинобитные. Денники были двух типов: со стенами до потолка и со стенами в два с половиной аршина. Двери на рельсах. Кормушки навесные. Каждая лошадь имела свою кормушку и свое ведро.

Дом великого князя был скромный. Внутри он был хорошо обставлен, однако без роскоши. Главным его украшением была большая картина кисти Сверчкова, занимавшая почти всю стену. На картине был изображен граф А.Г. Орлов-Чесменский в санях на сером жеребце. Эту капитальную картину Сверчков писал для И.И. Дациаро во времена расцвета призовой карьеры Крутого 2-го. Вот почему Орлов изображен на Крутом 2-м! Незадолго до смерти великий князь завещал эту картину мне, но… она так и осталась в Дубровке.

Рядом с домом великого князя находилась небольшая конюшня на четыре денника, где стояли верховые лошади его высочества. Какая бы ни была погода, великий князь обязательно каждый день ездил верхом. Эта конюшня соединялась с внутренними комнатами широким коридором. Между домом и коридором был устроен квадратный дворик. От улицы этот дворик отделяла высокая стена, окрашенная в белый цвет. Садик при доме был невелик.

Из трех маточных конюшен главная носила название повивальной. Крыша была в два яруса, что соответствовало внутреннему устройству конюшни, ибо внутри нее находился зал. Свет сюда падал из окон, расположенных почти под крышей. Зал был овальной формы, с четырьмя воротами. Вокруг зала шел коридор, куда выходили денники. Денники были квадратные. В двух денниках побольше происходила выжеребка. Сейчас же после выжеребки матка переводилась в другой денник, а эти два дезинфицировались. В конюшне было три печки, и температура плюс семь градусов поддерживалась даже в самое холодное время, что очень важно для новорожденных жеребят. Окна в денниках маток с новорожденными жеребятами занавешивались. Жеребят приучали к свету постепенно: окна освобождались от занавесок на третий день после рождения. Повивальная конюшня имела два выхода: один – через тамбур в переулок, другой – на варок. Направо от входа находилась квадратная комната, где была вода для водопоя маток, а также плита с котлом для нагревания воды. Из этой комнаты одна дверь вела в тамбур, другая – в коридор конюшни. По тому же коридору были расположены еще две комнаты: одна предназначалась для ночного сторожа и была рассчитана на четырех конюхов, другая – дежурная. В повивальной конюшне матки находились девять дней после выжеребки; затем они переводились во вторую маточную конюшню, которая потому и называлась передаточной. Внутренний зал служил для проводки маток и случки, если они были в охоте. Наконец, для сена и соломы, мелкого конюшенного инвентаря и прочего имелось два особых отделения. Варок повивальной располагался между этой конюшней и «четвертым взводом». В повивальной комнате по очереди дежурили ученики наезднической школы и один ученик ветеринарно-фельдшерской. Они были обязаны присутствовать при родах. Повивальная конюшня, устроенная образцово, была первой конюшней такого рода в наших рысистых заводах.

Передаточная конюшня была обычной маточной, какие встречались и на других заводах. Однако кое в чем она была усовершенствована. Из тамбура передаточной конюшни широкие ворота вели в особый зал. По всей длине обеих стен этого зала с начала мая навешивали корыта, из которых жеребята проедали предназначенную им порцию овса. Эти корыта убирались после отъема сосунов. Я много раз видел красивую картину подкорма жеребят на Дубровском заводе. Полдень. Табун вернулся домой. Кругом палящий зной и невероятная духота. Входишь в зал при повивальной конюшне – и тебя сразу охватывает прохлада и окутывает мягкий, приятный свет. Ворота в тамбур уже широко открыты. В корытах овес, подстилка у корыт ровной лентой отбита, как по шнуру. Посредине широкий проход посыпан песочком. Дежурные ученики уже тут. Ровно в назначенное время один за другим появляются жеребятки. Они подходят к корытам и деловито принимаются за еду. Тогда же появляется маточник и заходит А.М. Быков. Ходишь, бывало, по этому залу и любуешься на жеребят. «А этот от кого, лысенький?» – спрашиваешь маточника. Алексей Максимович вспоминает, что такая же лысина была у бабки жеребенка, и добавляет, что он ее купил для Коробьина в Подах или Хреновом…

При передаточной конюшне был также