Джереми направился к игровому столу.

Оставшись одна, Рейвен, к ее собственному удивлению, всерьез задумалась над полушутливым советом, который ей дал на ходу ее видавший всяческие виды приятель.

Хотя воспитывалась она отнюдь не в строгих правилах, но все же усвоила ряд простых нравственных наставлений, которым старалась следовать. Среди них были такие, что не позволяли прибегать к обману, особенно если это касалось чувств. С другой стороны, за время пребывания в Лондоне она окунулась в атмосферу, достаточно густо пропитанную обманом, ложью, открытым и подспудным недоброжелательством, лицемерием и уже не была той доверчивой, наивной девушкой, мечтавшей о призрачном возлюбленном. Не говоря уже о том, что теперь она стала женщиной, и, насколько поняла, женщиной, желанной для многих мужчин… Кроме одного. Если он, конечно, не притворщик. Впрочем, зачем ему притворяться? Напротив, судя по его поведению в обществе, это человек излишне прямой и откровенный, себе во вред…

О чем они так долго могут разговаривать? — подумала она, глядя на Келла и Эмму, которая звонко рассмеялась в ответ на какие-то его слова. И он смеялся вместе с ней. Нет, Рейвен не помнила, чтобы хоть один раз он сказал ей что-то смешное, пусть совсем банальное, но что-то, вызывающее у нее веселый, непринужденный смех…

«Стоп! — сказала она самой себе. — Да ты просто ревнуешь его. Глупо, идиотски ревнуешь. Тебе должно быть стыдно перед собой». Однако руки ее сжимались в кулаки, она уже не могла устоять на месте и двинулась туда, где находился Келл. Прежде чем поняла, что происходит, она уже стояла перед ним и говорила сквозь сжатые зубы, не узнавая своего голоса:

— Могу я отвлечь вас на пару слов, многоуважаемый супруг?

Келл приоткрыл рот от удивления, приветливая улыбка застыла у Эммы на губах. Она вопросительно взглянула на Келла, тот кивнул, и Эмма с легким поклоном удалилась.

Не давая Келлу возможности обрушить на нее свое негодование, она сразу же заговорила:

— Вы считаете разумным, сэр, афишировать при всех свои любовные отношения, нарываясь на явный скандал, новые слухи и разговоры?

Он со спокойным удивлением смотрел на нее. Потом так же спокойно произнес:

— Я понятия не имел, что вас могут беспокоить мои отношения с женщинами.

— Они и не беспокоили, пока не стали такими явными, что выходят за все рамки!

— Если вас так волнует вопрос о приличиях, леди, не лучше ли нам продолжить разговор не здесь, в зале, а где-нибудь в другом месте?

— Отлично, — ответила она, видя краем глаза, что на них уже стали обращать внимание. — Что вы предлагаете?

Он отвесил ей глубокий насмешливый поклон.

— Встретимся наверху, в моем кабинете. Полагаю, вы знаете туда дорогу. До встречи, леди…

Она ожидала его довольно долго. Так по крайней мере ей казалось. Огонь в камине почти погас, она добавила угля и стояла перед разгоравшимся пламенем, грея руки и спрашивая себя, что это на нее нашло. Что за сцены она устраивает? Вправду ли она хочет вести разговор о любовных делах своего мужа? И тем самым признаться самой себе и дать понять ему, что ею руководит ревность?

Дверь кабинета почти беззвучно отворилась и так же закрылась. Рейвен повернулась от камина и столкнулась глазами с прищуренным взглядом Келла. Она уже начала жалеть, что сорвалась и затеяла все это. К чему?..

— Надеюсь, вы не замедлите честно объяснить мне, дорогая жена, причину столь странной вспышки с вашей стороны?

Голос был, как и прежде, спокойный. Даже участливый.

— Это была не вспышка, — ответила она. — Скорее жалоба.

— И на что же вы жалуетесь?

Так мог бы спросить врач.

— На вашу неучтивость, — не сразу ответила она и тут же поправилась: — Нечуткость… Разве не унизительно для любой так называемой жены смотреть, как ее муж флиртует на глазах у всех людей с другой женщиной?

— Если бы вы, дорогая, сразу послушали моего совета и покинули клуб, вам не пришлось бы наблюдать эту отвратительную картину.

С этими словами он направился к Рейвен, и она вся напряглась. Однако он всего-навсего наклонился к камину и помешал там угли.

— Вы нарочито любезничали с вашей возлюбленной перед моим носом, — повторила Рейвен, — и я этого не могла стерпеть. В конце концов, существуют ведь правила приличия.

В его глазах она прочла насмешливый вызов и поспешно добавила:

— Вы же сами говорили, нам следует создавать впечатление, что у нас самый настоящий брак. А на виду у всех вожделение к другой женщине создает у людей совсем другое впечатление.

— Мне хотелось бы думать, леди, — раздраженно растягивая слова, ответил Келл, — что вы не воображаете, будто я собираюсь вести жизнь монаха. Я не давал обета сохранять целомудрие. Это не было частью нашей сделки.

— Конечно, нет. Но разве нельзя делать это так, чтобы не возбуждать общественное мнение и не оскорблять вашу жену?

— В этом смысле вы мне не жена.

— А вы мне не муж! Но ведь я не веду себя подобным образом. Так что же мне остается?

Он гневно уставился на нее.

— Что остается, черт возьми? Выполнять обязанности жены! Если не хотите, чтобы я искал удовольствия с другими женщинами, занять их место!

Рейвен почувствовала, что уже перестает понимать, чего хочет каждый из них от другого. Они вертятся в каком-то замкнутом круге.

— О чем вы говорите? — недоуменно спросила она.

— О том, что ты сама должна думать, в качестве кого доставить мне удовольствие… Наслаждение… Как любовница… возлюбленная… или как жена, для которой это является непременной обязанностью. Долгом.

Их взгляды встретились и потонули друг в друге без всякой надежды вынырнуть на поверхность.

— Итак, дорогая, — прервал молчание Келл, — ты согласна стать моей женой? И не на один раз.

Согласна ли она? Рейвен попыталась ответить себе на вопрос. Да, она хочет близости с Келлом, нечего это отрицать. Но возможно, еще больше хочет она не пустить его в постель к Эмме Уолш. Хотя кто может поручиться, что он не совместит?.. Нет, она не допустит! Сделает так, чтобы он и не думал о другой женщине. Впрочем, как она добьется этого?..

— Хорошо, — пробормотала она еле слышно.

— Вы что-то сказали, леди? Я не понял.

— Я сказала, что согласна.

Он медленно окинул ее взглядом с головы до ног.

— Согласна удовлетворить мое вожделение? Мою страсть?

— Да! Да! Не понимаю, зачем повторять, если и так ясно, что я сказала.

Он улыбнулся.

— Совершенно верно. Нужна ясность. Ведь мы несколько меняем заключенное нами соглашение, не правда ли? Вносим новый пункт.