Услышав такое, Вадюня начисто утратил дар речи, что, к счастью, и способствовало дальнейшему опросу «свидетеля».

– Скажи, пожалуйста, – попросил я, – каким образом к тебе попали все эти предметы?

– Ну так стянул я их! – с профессиональной гордостью заявил парень. – Из дворцового парка стянул. Понятное дело, не из самого парка, а из уютного затишного домика. В аккурат перед самой свадьбой во дворец гостей понаехала тьма-тьмущая, и всё гагары-то жирные, перья веером. Так что ежели их чуток подощипать, они и не заметят. Зашел я, значит, во дворцовый парк…

– Как это – зашел? – возмутилась Делли.

– Ну я ж, поди, не колдун какой! – обиделся щипач. – Летать не умею. Ногами зашел. Там, в парке уйма всяких домиков, павильонов, местечек укромных, где высокие господа живут, гуляют, ну и, так сказать, уединяются. Мне раздолье. – Он мечтательно закатил глаза. – Моя б воля, каждый день такие свадьбы устраивал! В одном месте пряжечку снимешь, в другом кису подрежешь, в третьем с платья камешек умыкнешь. И людям не обидно, и мне доход. И вот в самую ночь перед свадьбой я себе смекаю: чего же мне в город переться – на родном тюфяке клопов кормить, когда я здесь в какой-нибудь избушке на ночь вольготно могу устроиться? Все равно никто никого не знает! Одежу я к тому времени уже кое-какую подыскал, так что ежели спросят, начну по-заморскому лопотать – вроде нездешний. – Рассказ явно доставлял удовольствие юному проходимцу и столь же явно доводил до белого каления нашу могущественную сотрудницу. Вероятно, и от ее наряда непочтительный бесенок отвернул один-другой блестящий камешек.

– Порыскал-порыскал, – между тем продолжал свою хвастливую байку Поймай Ветер, – глядь, в темном уголке бесхозная халабуда, на замок запертая. Но мне-то оно и к лучшему. Раз калач висит, значит, без шума никто не сунется. Я на крышу, в трубу и через очаг угрем и вошел.

– Будь добр, уточни местоположение халабуды, – перебил его я.

– Ну так ежели от болота вправо взять, то так… Чуть левее башни. Саженей двести будет.

Лицо Делли скривилось, точно она съела что-то уж очень горькое. Однако, не желая, видимо, давать повод новым распрям, она молча отвернулась и обиженно засопела.

– Переночевал я сладко. Скажу вам, в жизни никогда так не спалось. Все чисто! Перины пуховые! Снеди полно – хоть неделю пируй! А поутру я по углам да по клетям пошарил, глядь – сундучок! Я в него, а там и тебе кафтанье, и монеты, и зеркальце ваше треклятое, и колечко вот это. – Он почесал рыжую вихрастую голову. – Но вещи-то я оставил. Мне их носить не с руки, а продавать – морока одна. А золото, уж простите, в первый же день с рук спустил. В кости не свезло. А остальное у вас. – Воришка развел руками, показывая, что больше ничем не может быть нам полезен.

– Спасибо, – вздохнул я, прикидывая, много ли пользы от рассказанного хитрым шаромыжником. По первым прикидкам, выходило, что не слишком. – Спасибо за помощь следствию, гражданин Поймай Ветер.

– Да, так я вот что хотел еще сказать, – вдруг перебил меня парень. – Там среди одежи парик лежал. Волосья точь-в-точь мои. Так что по всему выходит, что вы меня заместо хозяина тех самых вещичек ловили.

От неожиданности я выронил перо, вместо точки ставя в конце своих записей огромную кляксу.

– Все сказал? – недобро глядя на хвастуна, сквозь зубы проговорила фея. – Или еще что на закуску оставил?

– Да не, вроде все. Но ежели желаете, могу чего прибрехать.

– Ну тогда ступай, – с угрозой в голосе, примерно как удав Каа в мультфильме «Маугли», выдохнула возмущенная до глубины души кудесница. Дверь под напором ее взгляда стремительно распахнулась, освобождая Рыжему путь к отступлению.

– Счастливо оставаться, господа хорошие, – насмешливо поглядев на злобствующую фею, проговорил ловкий малый. – Поймай Ветер добро помнит, так что день придет – свидимся! Форельку себе, что ли, тут заказать, – услышали мы из коридора. – Говорят, у здешнего хозяина форелька отменная!

– Не, ну в натуре, какой пацан! – покачал головой Вадим, вновь обретая способность связно излагать свои мысли.

– Цепной вор, – гневно фыркнула Делли. – Острог по нему уже лет пять как плачет.

– Конкретно крутой пацан! – отвечая сам себе, задумчиво изрек Злой Бодун. Он прикрыл дверь и, подойдя к столу, заговорил, стараясь оживленной жестикуляцией придать особую значимость произносимым словам: – Клин, я тут вот что нарыл, пока барахолку чесал. Про наши расклады там чисто никто не тарахтит. Ну, вроде типа пропала и ищут. Но вот какой шу-шу по толпе идет. Говорят, нынче поутру в окрестностях Торца еще одного дракона срисовали.

– Как это – срисовали? – переспросила Делли, уловив в несвязанных между собой словах речи Вадима знакомое слово.

Могутный витязь напрягся, стараясь изложить полученную информацию в более доходчивой форме.

– Ну-у… Он это, как бы летел.

– Дракон? – переспросила фея.

– А то! – согласно кивнул младший Ратников.

– А куда?

– А болт его знает, – пожал он плечами. – Ну так… Ежели ко дворцу спиной стать, то, пожалуй, вправо на два часа.

Фея задумчиво покачала головой, пытаясь представить себе указанное нашим разведчиком направление.

– Это, пожалуй, в Гуралию полетел, – после минутной задумчивости произнесла она. – А что дракон-то, что-нибудь пожег, дань с крестьян требовал или как?

– Да не, че там, – замотал головой витязь. – Об этом базару не было. Языками чешут, что вроде нарисовался он, откуда ни возьмись, в трех верстах от Торца Белокаменного, у селища Оградное. Никого в натуре не трогал, ничего не жег. Только обгадил рощицу от селища неподалеку так, что там даже вся листва пожухла. Ну и с чего-то вдруг котлован образовался, словно эта тварюга сквозь полянку провалилась.

– Листва, говоришь, пожухла? – тихо, но с напором повторила сотрудница Волшебной Службы Охраны. – И котлован возник? Занятная история. А когда, говоришь, все это случилось?

– Ну так… поутру. – Вадим опять пожал плечами. – Бабки рассказывали, что только коров подоили, собрались в столицу на рынок молочко везти. Токмо-токмо коней запрягли, а оно по небу вжик! Лишь хвост его и видели.

– Это получается, – фея наморщила лоб, вдаваясь в одной ей ведомые исчисления, – дракон улетел вскоре после того, как в Торце открыли ворота. Времени как раз столько, чтобы на хорошем коне домчать от городских стен до Оградного.

– Делли, – перебил я подсчеты нашей подруги. – Все это очень занимательно, но объясни, пожалуйста, к чему ты клонишь?

– Странное дело здесь выходит, – пустилась в объяснения фея. – Если все то, о чем рассказывает Вадим, – правда, то по всему получается, что дракон, который нынче в сторону Гуралии улетел, – мурлюкский. Обычные драконы себя так не ведут. И лист после них не жухнет. Да и правду говорил Громобой Егорьевич: еще со стародавних времен между Торцом и драконами договор нерушимый – где им летать дозволено, а где нет. Нарушение сего договора само по себе факт необычайный, а уж второй раз на месяц и вовсе… Хоть во вес трубы труби да войска собирай!