Он поднялся и в порыве охватившего его удовлетворения начал угощать мужчин кашасой. Для старухи, барышни, беременной и молодой матери он отыскал в своих закромах бутылку наливки из женипапу, еще из запасов, сделанных прошедшей зимой покойной Котиньей для июньских праздников. Он угостил девицу и молодуху, беременная попросила воды — ее мучила жажда, а старуха предпочла глоток кашасы. Считая грудного младенца, их было восемь, но ему сказали, что не хватает еще двоих мальчиков, которые побежали купаться.

— Из Сержипи! — снова закричал Турок.

Он заявил, что готов помочь им. Земли здесь хватит, нужно только перебраться на другой берег реки. Моста не было, лодки тоже, переходить ее надо было по камням, там, где поуже. Зимой это сложнее из-за дождей. Это великолепная земля, которая только и ждет, чтобы ее засеяли.

— И она правда бесхозная?

— Сейчас уже нет, раз вы пришли. Вам нужно только выбрать участок, который приглянется. Разве капитан не так сказал?

— А он что, чиновник, нотариус?

— Что-то вроде того.

Жуау Жозе продолжал искать подвох:

— А кому мы будем продавать?

Турок всплеснул огромными ручищами:

— За лесом много новых плантаций какао. Покупателей будет предостаточно.

Так сказал ему кум еще сегодня утром, и только безумец будет подвергать сомнению слова капитана Натариу да Фонсеки.

Чтобы они не остались без крыши над головой в первые дни, Турок посоветовал сарай, где находили приют погонщики и все, кто проезжал через селение, когда ночами здесь было много народу. Там же иногда устраивали вечеринки и танцы. Тисау, не переставая улыбаться, предложил женщинам, если захотят, укрыться в пустующей хижине, где жила когда-то Эпифания. Лачугу Котиньи уже заняла новенькая. Хижина лучше, чем сарай, особенно для беременной и женщины с грудничком. Плохо только, что это слишком близко к Жабьей отмели — оплоту проституток.

— А что там такое? — спросила Ванже.

Тут появилась Корока, чтобы купить керосину, и удивилась большому скоплению народа в такой час.

— Это люди из Сержипи, которых прислал капитан. Они будут сажать маниоку на том берегу реки. А еще фасоль и кукурузу.

С Ослиной дороги, с Жабьей отмели набежали мужчины и женщины — всем было любопытно. Они предлагали помощь, принесли еды. Младенец переходил с рук на руки.

5

Зилду, жену Натариу, сошедшую с телеги, запряженной ослами, не приветствовали фейерверками и фанфарами только потому, что капитан забыл предупредить Фадула заранее. И даже так событие это приобрело значение, сравнимое с приездом народа из Сержипи двумя месяцами ранее. Новость о том, что капитан Натариу да Фонсека решил наконец построить себе здесь дом, стала сенсацией. Она означала новый этап в жизни Большой Засады. На близлежащих плантациях зацвели посадки какао — приближалась жатва.

За несколько дней до этого Балбину и Лупишсиниу протоптали тропинку и поднялись на холм, чтобы определить место, где будет строиться дом. Баштиау да Роза и Гиду занялись чанами и платформой для просушки для фазенды Боа-Вишта. Зилда приехала, чтобы обговорить с каменщиками и плотниками все подробности, касающиеся работ. Сооружение будет значительным — не абы для кого строят. У будущего владельца большая семья: жена и восемь детей — пятеро своих и трое приемных. Забавно, что все восемь похожи между собой. Зилда не делала различий между своими и приемными, будто это она их всех родила.

Когда телега, запряженная ослами, еще только скрипела вдалеке, жители радостно выбежали на пустырь, что приветствовать ее. Но Натариу, ехавший впереди на черном муле спокойной рысью, направил кортеж к деревянному дому, где жили Корока и Бернарда. Обе ждали в дверях.

Зилда привезла с собой двоих сыновей: Эду — самого старшего, рослого тринадцатилетнего парнишку, похожего на отца как две капли воды, и последнего, родившегося в конце междоусобиц, после того как Натариу стал владельцем этих земель, где посадил плантации какао. Младшенький был крестником полковника Боавентуры и его святой почитаемой супруги доны Эрнештины. В честь крестной матери мальчика нарекли Эрнешту.

На вид тонкая и хрупкая, а на деле — здоровая и готовая к любой работе, Зилда спрыгнула с повозки, задрав подол юбки. Крестница поцеловала ей руку:

— Благословите, крестная!

— Да благословит тебя Бог, дочь моя. Здравствуй, Корока! Ты как будто с каждым разом становишься все крепче и крепче!

— С Божьей помощью!

Натариу спешился с мула и ослабил упряжь. Он хотел продолжить путешествие сразу после того, как покажет Зилде холм, где будет стоять их дом рядом с деревом-мулунгу. Эрнешту слез с телеги, волоча за собой щенка на поводке. Перепуганное животное сопротивлялось и скалило зубы. Тронув кончиками пальцев руку негра Каштора Абдуима, который присутствовал при этом важном событии, Зилда сказала:

— А эту сучку мы привезли для вас, кум Тисау. Ей месяц от рождения. У Негриньи в этом помете было шесть. Мне сказали, что у вас есть пес, — вот и жена для него.

Она легко и весело рассмеялась. Те, кто знал ее, ценили, как она вела дом и растила детей — и кровных и приемных. Это была как раз такая жена, какая нужна для мужа, подобного капитану Натариу: преданная, скромная и решительная.

— Нужно только подождать, пока она подрастет, — предупредил негр пса, который прыгал вокруг и не выказывал ни малейшего послушания.

Тисау приласкал мордочку сучки, почесал ей брюхо и опустил на землю. Кобель толкнул ее лапой и шутливо зарычал. Случайная Радость — так назвал ее Тисау, наблюдая, как крошечный, но храбрый щенок прыгает, бросая вызов дворняге.

Взяв Эду за ухо, Натариу тоже направился к Каштору:

— А в обмен получите этого парнишку, моего старшего, Эдуарду. Он тут у вас останется в учениках. Сделайте из него такого же искусного кузнеца, как вы сам.

— Можете рассчитывать на меня.

— Давайте войдем, — пригласила Корока.

На плите стояла жестянка со свежесваренным кофе. На столе, сооруженном из канистры из-под керосина, была закуска: вареные плоды хлебного дерева, подкопченное сушеное мясо, мука, клубни иньяме, жака и манго сорта «бычье сердце» — зеленые, спелые, крупные, несравненные на вкус. Гости едва прикоснулись к яствам — Натариу спешил:

— Поехали, нам нужно поскорее на плантацию. У вас еще будет много времени поболтать.

Прежде чем проследовать к холму за мужем и процессией, состоявшей из жителей селения, Зилда вручила Короке шлепанцы в виде кошачьих морд с красными помпонами — роскошный подарок из Ильеуса, а Бернарде — маленький сверток с вещичками для новорожденного. Там были крестильная рубашечка, вязаные пинетки, голубой чепчик с белой лентой — все это сделала она сама, с присущим только ей мастерством.

Пузо у Бернарды было огромным. «Будет двойня», — пошутила Зилда, потрогав живот крестницы. С тяжелым брюхом и опухшими ногами Бернарда не смогла проводить крестную мать на вершину холма. Лупишсиниу и Балбину ножами расширяли только что протоптанную тропинку.