Прижав к себе тяжелую от мокрых простыней корзину, Милдрэд удивленно смотрела, как ее подруги с шумом и криком мечутся по бережку и хватают свои платья; одни торопливо облачаются в них, другие с визгом бегут к лестнице и карабкаются по крутым ступенькам к калитке, торопясь и толкаясь — а впереди всех тучная сестра Одри.

И тут рядом прозвучал веселый мужской голос:

— Я не сделаю вам ничего дурного. Разве вы не узнали меня?

От звуков его голоса девушки еще больше всполошились, почти втолкнули монахиню в проем калитки, сами протиснулись следом и захлопнули дверцу.

Милдрэд осталась стоять в воде, удерживая на весу корзину и не зная, что предпринять. И тут с лодки на берег прыгнул высокий стройный юноша и остановился, все еще посмеиваясь, расставив ноги и уперев руки в бока. Он стоял к ней спиной, и Милдрэд видела длинные черные волосы, спадающие на плечи.

Сразу узнав его, оглушенная стуком собственного сердца, она замерла, не в силах вздохнуть.

— Не стоило так бояться, — крикнул Артур в сторону закрытой калитки. — Я пришел с соизволения настоятельницы, дабы починить…

Не договорив, он повернулся и заметил стоявшую в воде девушку. И просиял.

— Ну вот, одна пташка не успела упорхнуть…

Больше он не сказал ни слова, просто смотрел на нее.

Было тихо, только чуть плескалась у берега вода, пахло нагретой листвой и тиной. Юноша и девушка стояли, не спуская друг с друга глаз. Артуру показалось, что никогда в жизни он не видел ничего более очаровательного, чем эта полуодетая, растрепанная красавица. Сквозь ветви ивы пробивалось солнце, бросая золотые блики на воду и на волосы девушки. Глаза, прозрачные, как хрусталь, чуть приподнятые к вискам, придавали ей сходство с эльфом. А эта нежная кожа, эта длинная, как стебель цветка, шейка, эти плечи… ножки… Артур заметил, как соблазнительно прилипла мокрая ткань к ее груди, так что даже стали видны маленькие выпуклые соски.

— Вот это да! — только и смог выдохнуть он. — Если бы вы не были из плоти и крови, я бы уже молил Господа за счастье, что мне удалось встретить в этом мире ангела. Или речную фею, — добавил он уже более живым и игривым тоном.

И улыбнулся ослепительно прекрасной улыбкой, от которой у Милдрэд перехватило дыхание.

Но постепенно она сообразила, что стоит перед ним почти раздетая. У нее запылали уши и щеки, захотелось завизжать, бросить эту тяжелую корзину, бежать, скрыться, как это сделали подруги. Но воспоминание о том, как смешно и нелепо выглядели в своей шумной панике воспитанницы, помогло ей опомниться. Впитанная с младенчества привычка сохранять достоинство удержала ее на месте, и она вскинула подбородок, гневно нахмурив темные брови.

Юноша заметил, как ее испуг сменился высокомерием, но его это только позабавило. Он отвел глаза и склонил голову, запустив пальцы в свои длинные черные волосы.

— Значит, так, меня зовут Артур.

— Тогда, Артур, — сдерживая дрожь в голосе, сказала Милдрэд, — раз уж ты тут, возьми у меня корзину.

— Живу, чтобы служить вам! — весело ответил он.

Стараясь не смотреть на парня, Милдрэд прошла мимо, быстро подхватила со склона светло-серое монастырское одеяние и, повернувшись к Артуру спиной, стала одеваться. Артур судорожно сглотнул, разглядывая ее тело под мокрой тканью. Какая же у нее тонкая талия! Как соблазнительно проступает темная впадинка между крепкими ягодицами!..

Милдрэд сообразила, что ей досталось чужое платье — ее собственное кто-то утащил впопыхах, и теперь она почти наступала на подол. Однако она спокойно опустилась на склон и стала обвязывать вокруг щиколотки толстый ремешок сандалии, а закончив, приказала:

— А теперь неси.

Зачем было тащить в монастырь корзину с мокрыми простынями? Ей просто хотелось, чтобы у него были заняты руки, а иначе казалось, что, если оставить их свободными, он немедленно потянется к ней. Перекинув на грудь массу растрепанных волос и на ходу торопливо заплетая их в косу, Милдрэд первой затопала сандалиями по ступенькам лестницы; Артур, не в силах отвести от нее глаз, двигался со своей поклажей следом.

— Меня позвали починить тут замок в калитке, — попробовал заговорить он с девушкой.

Они как раз оказались у этой калитки, и Милдрэд повернулась.

— Вот и чини, — сказала она, отчаянно пытаясь придать взгляду высокомерное и холодное выражение.

Наверное, у нее получилось, потому что Артур вдруг сказал:

— Прошу вас, не думайте обо мне как о неучтивом человеке.

Если бы при этом его темные глаза так не лучились весельем!

— Я буду думать о тебе как о повесе, улучившем момент, чтобы подглядывать!

— Зато все же будете думать обо мне. — Он подмигнул. — А это главное!

Выхватив у него корзину, Милдрэд пошла по тропинке сада, прижимая тяжелую ношу к бедру и склонив набок стан — и даже не догадываясь, как соблазнительна ее походка.

— О, святые угодники! — Когда девушка скрылась за деревьями, юноша привалился плечом к калитке, потом засмеялся, упершись в дверцу лбом. — Вот это чудо! Кажется, я влюблен по уши! — Беспечно хохоча, он сполз спиной по створке и сел на землю. — Вот это девушка!

На аллее показалась толстая фигура наставницы, погрозила ему пальцем и скрылась. Артур сидел и улыбался, пока не появилась сестра Осбурга, поверенная настоятельницы, и Артур стал объяснять, что пришел по наказу аббатисы. Но все время, пока он работал, инструменты падали из рук, он то и дело разражался беспричинным смехом и кидал взгляд вглубь монастырского сада, в надежде вновь увидеть свою речную фею.

В дортуаре девушки так и обступили Милдрэд: осыпали вопросами и, не слушая ответов, ругали молодого человека.

— Мать настоятельница всегда была излишне милостива к этому молодчику, — сказала Аха и с важностью добавила: — Но даже я ее могу понять, он красив и приветлив. И он бы не причинил никому из нас вреда. Ведь так, Милдрэд? Твоя честь не пострадала?

— Он донес мне корзину, — буркнула Милдрэд, возвращая Тильде ее одеяние и забирая свое.

Однако девушки не отставали от нее, расспрашивали, разражались хохотом. Милдрэд вздохнула с облегчением, только когда звон колокола оповестил, что пора собираться в церковь. Но в кои-то веки она не пошла со всеми, сославшись на плохое самочувствие.

Вместо этого она отправилась в пустую в это время ткацкую, села у станка, взялась за челнок, но руки ее дрожали, и она медлила, безотчетно расправляя нитки. А потом вдруг почти повисла на раме станка, заливаясь беззвучным смехом. Вот это да! Она так хотела встретиться с ним… и вот как они встретились! И она понравилась ему! Что с того, что он по сути никто, главное — они все-таки встретились! Об остальном она подумает позже, а сейчас могла просто дать выход своей беспричинной радости.

Артур разыскал аббатису в Форгейтском предместье.