— Что случилось, дорогая? — спросил он. — Расскажи папе все.

— Эти глупые рыцари, — всхлипнула графиня. — Они не стали драться. Они просто стояли там и болтали.

— Ну-ну, — сказал граф. — Не стоит расстраиваться из-за пары глупых рыцарей. Они этого не стоят.

— А я думала, они оба такие храбрые, — продолжала девушка. На ее щеках, как жемчужины, застыли слезинки. Она громко высморкалась.

— Ха! — граф презрительно фыркнул. — Рыцари! Да они даже не знают, что значит это слово!

— И они просто оставили меня сидеть там, — сказала графиня, — после того, как я угощала их чаем и все такое.

— Мерзавцы, — согласился фон Вайнахт. — Ничего, я поучу их хорошим манерам.

Глаза девушки засияли, она улыбнулась.

— Я люблю тебя, папа, — сказала она.

— Я тоже люблю тебя, Попей, — хрипло пробормотал фон Вайнахт. — Ладно, так где же эти рыцари? Карлик!

Ноготь, который, стоя на стуле, смотрел во двор, спрыгнул на пол и подбежал к нему.

— Да, сэр?

— Ты имеешь какое-нибудь представление, где эти рыцари могут быть?

— Во дворе, сэр. Они не дерутся, — прибавил он задумчиво.

— Куда подевался этот чертов карлик? — сказал Боамунд. — Он постоянно где-то бродит, как я заметил.

— Естественно, — отозвался Галахад, надевая куртку. — Особенно когда для него есть работа.

— А ведь у него весь багаж.

Двое рыцарей оглядели просторный двор.

— Он может быть где угодно, — сказал наконец Галахад. — Замок большой.

— Правда, мрачноватый.

Они не торопясь зашагали в направлении главного зала.

— Думается мне, — произнес Галахад, — что нам надо найти этого графа фон Вайнахта, заставить его рассказать нам, где находятся Носки, и сваливать отсюда. Как тебе такой план?

— Вполне разумно, — отвечал Боамунд. — Откуда начнем?

— Может быть, вон оттуда?

— Пойдет.

Они распахнули двери главного зала и вошли внутрь. Их глаза широко раскрылись.

— Ноготь? — в один голос сказали они.

Перед ними, распростертый на каминном коврике подобно кипе ярко-красного постельного белья, лежал граф фон Вайнахт. Огромных размеров датский топор валялся неподалеку от его правой руки. А над ним, ухмыляясь и держа в руке баночку с аэрозолем «Химическая Палица», стоял карлик.

— Полагаю, — произнес граф, — мне стоит начать с самого начала.

Это был долгий день. Сразу же по получении информации он ринулся в Атлантиду, чтобы найти Рыцарей Грааля; там его дважды избили и спустили со спиральной лестницы; он разбил свои сани посреди арктической пустыни; вернувшись, он обнаружил, что в его доме по колено рыцарей, после чего был опрыскан «Палицей» и связан кушаком от собственного халата. Вполне достаточно, чтобы начать плеваться.

— А это необходимо? — зевнул Галахад. — Я просто…

— Да, — отрезал граф. — Это непосредственно относится к делу. Начинать?

— Что ж, выкладывай, — отвечал Высокий Принц. Он откинулся на спинку кресла, поставил ноги на чучело медведя и взял с блюда большую сочную гроздь винограда.

Симон Маг перевернул страницу и поудобнее пристроил очки у себя на носу.

«Печальная история Графа Рождество», — прочел он.

И полез за своим блокнотом.

Это была чертовски интересная история. Если она не была величайшей из когда-либо рассказанных историй, то лишь потому, что граф был не совсем в том настроении, чтобы рассказать ее как следует.

…О том, как две тысячи лет назад он оставил свою многообещающую карьеру стихийного божества для того, чтобы изучать астрологию в университете в Дамаске. О том, как он, глядя вместе с тремя приятелями-студентами в университетскую электронную астролябию, обнаружил нечто, что они на первый взгляд приняли за пятнышко грязи на линзе, поняв затем, что это была совершенно новая звезда. О том, как они пустились в путь, чтобы понаблюдать за ней из оборудованной по последнему слову техники университетской обсерватории под Иерусалимом. О том, как произошла неизбежная путаница с зарезервированными местами в отеле, в результате которой, когда они одной холодной дождливой ночью прибыли в Галилею, они обнаружили, что их комнаты заняты компанией странствующих страховых агентов из Тарса, и им остается только заночевать внизу, в конюшне.

И о том, как, когда их четверка хлюпала по грязному двору, бормоча угрозы о возбуждении против кое-кого уголовного дела, молодой Мельхиор случайно поднял голову и заметил, что звезда висит точнехонько над их головами, и что несколько пастухов, только что вышедших из конюшни, выглядят весьма озабоченными…

— И вот еще что, — сказал пастух с безумной улыбкой. — Не знаю, суеверные вы люди или как, но если да, то лучше не ходите туда. Понимаете… в общем, там по колено ангелов.

— Ангелов?

— Мне не хочется об этом много говорить.

И пастухи поспешили прочь, оставив Каспара, Мельхиора, Балтазара и Клауса стоять под дождем.

— Я не ослышался, этот человек сказал, что там внутри Ангелы? — спросил Балтазар.

— Вроде бы так.

Они застонали. Словно мало было вещей, с которыми им пришлось мириться, теперь им предстоит делить свое спальное помещение с бандой грязных, одетых в кожу, сквернословящих, пахнущих верблюдами хулиганов.

В конюшне было темно. Масляная лампа трепетала на легком сквозняке. Внезапно все четверо почувствовали настоятельную потребность встать на колени.

— Эй, — позвал Балтазар. — Есть здесь кто? Слушайте, парни, мне это не нравится, как-то мне здесь не по себе…

Стало светлее; мягкое золотистое сияние исходило от дальних яслей.

— Ш-ш, тише, — раздался женский голос. — Он спит.

Мельхиор заговорил первым. Очень осторожно он пробрался к яслям, заглянул в них и отшатнулся, словно его ударили. Потом он опустился на колени и покрыл голову полой своего плаща.

— Госпожа, — сказал он.

Лицо женщины оставалось в тени.

— Привет тебе, — произнесла она. — Блажен будешь ты вовеки, ибо ты первый из взглянувших в лицо Сыну Человеческому.

Мельхиор раскачивался взад и вперед, сидя на пятках.

— Госпожа, — повторил он, — позволено ли нам предложить дары твоему сыну?

Женщина улыбнулась и кивнула, и тогда Мельхиор порылся в своей сумке и достал маленькую сверкающую коробочку. Женщина наклонила голову, словно ожидала этого.

— Золото, — объяснил Мельхиор. — Золото — дар, подобающий царю.

Женщина взяла коробочку, не взглянув на нее, и положила ее на землю рядом с яслями. Каспар сделал шаг вперед, упал на колени и протянул женщине маленький алебастровый сосуд.