– Это не наше дело. Не наше, и всё тут.

– Где бы эта девчонка ни появилась, одна она не останется, – грустно заметила Мамушка.

Она винила мисс Антуанетту в неприятных переменах, коснувшихся наружности и поведения Эллен. Её осанка поникла, и аккуратная, опрятная девочка превратилась в распущенную девицу. Взвешенные ответы, к которым привыкла Мамушка, уступили место невнятному ворчанию. А от манер, над которыми Эллен дрожала, как утёнок над жучком, отказалась вовсе.

Однажды в жаркую летнюю ночь Мамушке приснился сон, от которого она проснулась напуганная. С широко открытыми глазами и бьющимся сердцем она проскользнула в спальню мисс Эллен, где царил полный беспорядок, и просидела на её пустой кровати, пока часы внизу не пробили три, а у парадного крыльца не остановился экипаж. Тишина. Кучер, хлопнув бичом, укатил прочь. В двери заскрежетал ключ, кто-то на цыпочках прошёл по винтовой лестнице. Девочка открыла дверь спальни и шмыгнула внутрь.

– Доброе утро, – промолвила Мамушка.

Луна отбрасывала бледный отсвет на дальнюю стену. Мисс Эллен, остановившись на свету, вытерла губы и сдёрнула воротничок.

– Я…

– Не лгите мне, юная миссас!

Эллен швырнула один тапок в угол, он отлетел, глухо стукнувшись об стену. Второй последовал за ним.

– Скажи-ка мне, Мамушка, как ты думаешь, мир приближается к концу? Антуанетта так не считает, а Филипп верит в это. Мы, люди, натворили столько бед, что мир, пожалуй, станет лучше без нас?

– Le Bon Dieu…

– Говори по-английски, Мамушка. Ты имеешь в виду Господа. Того, кто видит даже самого маленького воробушка.

– Бог видит, что мы делаем, а то, что не видит, замечает твоя мама.

– Прости. Давай не будем её вспоминать.

– Мисс Эллен…

– Мамушка, если ты посмеешь вмешаться, я…

– Что вы мне сделаете, мисс? Что будет хуже того, что я уже испытала?

– Ну, даже не знаю, Мамушка… Уже не знаю.

Мамушка с трудом поднялась на ноги. Колени её беспокоили.

– Осторожнее, юная миссас. Ты не так испорчена, какой хочешь казаться. Не нужно становиться такой.

Неемия не хотел ничего рассказывать Пьеру:

– А что сделает господин Пьер?

– Может поговорить с ней.

– И что изменится? – покачал головой Неемия. – Если бы она была цветной, – добавил он, откашлявшись, – можно было что-то сделать. Мы повесили бы ей на пояс колокольчики, чтобы ловить в тот момент, когда она хочет улизнуть, или заковали бы лодыжки в цепи, тогда бы она далеко не убежала.

– Или отправили бы её «отведать сахарку», – подхватила Мамушка.

– Но мы не можем. Эта девчонка прямым ходом направляется в объятия дьявола, но идёт своим путём и в своё время окажется там, и не в наших силах её удержать.

Они ничего не сказали Пьеру.

Когда к Эвлалии приходил Франклин, Пьер проводил с ними время в гостиной, где висел портрет Соланж. Затем вниз спускались Бенчли, и Пьер удалялся поспать. За ужином Пьер выпивал бутылку кларета, а Неемия помогал ему подняться в спальню. Когда заходили старые друзья, Пьер с радостью принимал их, но через полчаса приносил извинения и возвращался в свою комнату. В его рукопожатии не было прежней силы, и если этот любезный, рассеянный джентльмен и замечал какие-то перемены в своей младшей дочери, то никак их не комментировал.

Эллен не страдала от отсутствия видных кавалеров. Роберт Уилсон с мечтательными глазами был сыном капитана того самого парохода. Однажды утром, когда только начало светать, Мамушка застала его на парадном крыльце в ожидании мисс Эллен. И Джеральд О’Хара настойчиво ухаживал за ней, принося цветы, конфеты и всяческие скромные подарки. Да, он был ирландцем, но весьма уважаемым ирландцем!

В отличие от Филиппа Робийяра. Он не вписывался в рамки приличия.

Не по своей вине у Филиппа не было ни няни, ни денег, чтобы получить хорошее воспитание. Ещё до того, как он вырос из коротких штанишек, мать перестала водить его в церковь Святого Иоанна. Остальные прихожане, которые с трудом выносили его выходки с воплями и брыканиями, были рады его уходу. К пятнадцати годам Филипп сменил пять учителей, включая и какого-то янки из Бостона.

На городском рынке с радостью злословили насчёт этого юного господина. Когда не было новых возмутительных случаев для обсуждения, вспоминали старые: как юный господин Филипп до смерти загнал прекрасную лошадь, как он оскорбил монахиню и как «этот бездельник отправил Чарльза в работный дом на порку за то, что Чарльз не вынул стельки из его сапог. Стельки – это просто кусочки кожи. Чарльз даже не клал их туда, как же он мог их вытащить?»

Как главная служанка в доме, Мамушка ожидала почтения и учтивого отношения.

– Какая прелестная черепашка! Я знаю, как господин Пьер любит свою черепашку, поэтому я и держала этого парня на расстоянии, Мамушка.

Мамушка никак не ожидала распущенных выходок от своих домашних, но однажды утром няня Антигона сообщила ей:

– Няня Руфь, вы воспитываете мисс Эллен. А она увлечена этим возмутительным мальчишкой Филиппом. Это же просто оскорбительно! Мисс Эллен опозорит вас!

– Разве несчастья семьи Робийяр касаются вас? – возразила Мамушка.

Но резкий ответ не смог скрыть истинного положения вещей.

В детстве мисс Эллен избегала Филиппа. А теперь не спешила давать ему отпор.

Няня Антигона положила ладонь на руку Мамушки:

– Вы и так сделали всё, что можно. Бог да благословит вас.

Мамушка стряхнула её руку, словно это была змея. Няня Антигона жалеет Руфь! Да как она смеет!

Мисс Эвлалия была ещё в папильотках, когда Мамушка ворвалась к ней в спальню.

– Я кое-что слышала о мисс Эллен, – проговорила она. – Люди такое болтают!

Эвлалия мечтательно улыбнулась:

– Филипп с моей сестрой влюбились друг в друга по уши. Так все говорят.

– Все?

– Это так романтично.

– Да вы все хотите того, чего у вас нет. А как только получите, и желание пропадает.

Даже слепой заметил бы приближение беды: резкая перемена настроения мисс Эллен, её равнодушие к любимым занятиям, её высокомерный, лукавый вид, – словно она владела тайной, которой согласна поделиться лишь с самыми умными или надёжными. Как и многие до неё, мисс Эллен полагала, что создала любовь. На ней, будто на афише, было написано: «Я влюблена».

Молодые люди думают, что любовь ясна, как восход солнца, проста, как нос на лице. Они так и жаждут раствориться в глазах возлюбленной.

Мамушка знала, что в любви нет ни ясности, ни лёгкости, и она может причинять неимоверную боль. Мисс Эллен было пятнадцать лет. Она созрела для влюблённости. И причиняла страдания всем своим поклонникам. Всем, кроме кузена Филиппа! Как-то ночью, когда духи не давали Мамушке спать, никак не желая прекращать болтовню, Мамушка пошла в спальню к мисс Эллен и разбудила её.