Вынырнув, он со свистом втянул спасительный воздух и рванулся вверх, стараясь как можно скорее вытащить Инес из воды. Над поверхностью реки показалась ступня, и Томас понял: то, что он принял за руку своей суженой, оказалось изящной щиколоткой Инес. Поднырнув под девушку, Томас буквально вытолкнул ее на поверхность и тут же заметил мертвенную синеву ее кожи. Он опоздал, он не сумел спасти свою суженую! Не веря себе, он в два широких гребка выплыл на берег и, положив Инес на спину, попытался вдохнуть в нее жизнь.

Инес не приходила в себя, и Томас, стараясь преодолеть страх, снова и снова, припав к ее губам, вгонял в ее легкие живительный воздух. Наконец, поняв, что нужна какая-то система, он, вспомнив пресловутых «Спасателей», зажал пальцами нос Инес и резко выдохнул в ее легкие, потом, не мешкая ни секунды, пять раз с усилием нажал на грудину. Затем повторил этот прием еще раз и еще раз, потом, уже потеряв надежду, он тряс ее за плечи и кричал, глядя на неподвижную грудь:

— Ну, давай же, Инес, дыши, не умирай! Живи, пожалуйста, живи!

В очередной, Томас сам не знал, в который раз он склонился над Инес, чтобы еще раз наполнить ее легкие, и вздрогнул, увидев, как по телу ее пробежала судорога. Потом все было просто и неэстетично — Инес кашляла, отплевывалась, исторгала из своих легких речную воду, а Томас энергично растирал и массировал ей спину, побуждая отдать все, что заставили ее принять река и неизвестный бессмертный.

Когда Инес наконец со стоном откинулась на спину, Томас отвел с ее лица мокрые волосы и с облегчением вздохнул.

Заметив, что со щек Инес ушла синеватая бледность, он ощупал ее шею. У бессмертного противника не было времени и возможности навредить Инес, но предосторожность была нелишней.

Сидя на корточках, он окинул взглядом набережную, но вокруг никого не было. Бессмертный давно исчез, лишь двое обычных людей шли по мосту, но они были достаточно далеко и, похоже, даже не видели ни его, ни Инес. И уж точно никто не видел тонущих людей, раз не было слышно сирен спешащих на помощь профессиональных спасателей.

Инес еле слышно, с хрипом застонала, и Томас, склонившись над ней, прошептал:

— Любимая, как ты себя чувствуешь?

Инес распахнула глаза. Они были полны замешательства, боли и непонимания. Но когда она узнала Томаса, в ее глазах мелькнуло облегчение, и она прошептала:

— Томас.

— Да, милая. Я здесь. Теперь ты в безопасности.

Она коснулась его руки и, печально посмотрев на него, прошептала:

— Думала, что умру, так и не сказав тебе...

Томас почувствовал, как у него сжалось сердце, когда она разразилась глубоким, болезненным приступом кашля. Подложив руку ей под спину, он приподнял Инес, пытаясь помочь ей справиться с приступом.

— Я должна сказать тебе, — откашлявшись, вновь прошептала она.

— Ничего не говори, любимая. Просто отдыхай, — сказал Томас.

Она слегка покачала головой и снова попыталась сказать:

— Я хочу, чтобы ты знал, я лю...

Новый приступ кашля снова прервал фразу, Томас опять начал растирать ей спину. Он был уверен, что Инес хочет сказать ему, что любит его, и больше всего на свете ему хотелось услышать эти слова, но он не хотел, чтобы эта фраза далась ей ценой таких усилий.

— Ты все мне скажешь потом, — произнес он, обнимая Инес. — Когда окончательно придешь в себя.

Она застонала и прижалась к его груди, Томас поднял девушку и, осторожно ступая, пошел к лестнице. Пройдя несколько метров, он споткнулся обо что-то мягкое и посмотрел под ноги. Это была сумочка Инес. Томас остановился и, не отпуская Инес, присел и поднял сумочку. К счастью, при ударе она не раскрылась. Перекинув ее через плечо, он поднялся и пошел к лестнице.

Инес молчала и не двигалась, и только слабое дыхание говорило о том, что девушка жива. Томас с болью смотрел на свою суженую, одновременно не упуская из виду старую лестницу — оступаться с такой ношей он не имел права.

— Держись, Инес. Я отвезу тебя в больницу. Все будет хорошо, — пробормотал он.

Инес отреагировала на эти слова неожиданно и эмоционально. Вздрогнув, она крепче обхватила руками его шею и подняла на него испуганные глаза.

— Нет-нет... Никакой больницы... — испуганно прошептала она.

Томас, решив, что Инес в шоке, попробовал объяснить:

— Так будет лучше. Ты ведь едва не утонула.

— Он найдет меня! — воскликнула Инес, в ее голосе звучал неподдельный ужас, и у Томаса защемило сердце. Томас понял, что бессмертный даже не потрудился стереть из ее памяти воспоминание о том, что он вторгался в ее сознание, но с какой стати ему было озадачиваться этим? Томас был уверен, что этот наймит намеревался убить его суженую. Он готов был поклясться жизнью, что темный бессмертный собирался сломать ей шею, и только появление Томаса помешало ему совершить убийство.

Что ж, Инес, наверное, опять права — больница не самое лучшее место: во-первых, если она там останется, то его скорее всего выдворят, во-вторых, убийца-бессмертный легко может найти ее там, а этого никак нельзя допустить.

— Хорошо, никаких больниц, — заверил он ее, прижимая к себе беспокойно зашевелившуюся девушку. — Я отнесу тебя домой.

С ее губ сорвался слабый вздох облегчения, Инес закрыла глаза и успокоилась в его объятиях, но напряжение и нешуточный страх все еще читались на ее лице. Томас видел все, он чувствовал ее страх и страдание, и в его душе разгоралась настоящая ярость.

Ни одна женщина не должна жить в страхе, и будь он проклят, если он позволит, чтобы такое случилось с его женщиной, мрачно думал Томас, поднимаясь по лестнице. Как только они с Инес вернутся домой, он займется ее обращением. И пусть бессмертные еще некоторое время смогут читать ее мысли, пока она не научится ставить защиту, но с каждым днем это будет делать все труднее и труднее, а уж убить ее будет под силу и вовсе не многим. По крайней мере у Инес появится шанс побороться за свою жизнь.

На улицах было сравнительно тихо. На пути к дому Томасу встретились только несколько человек, и он без особого труда стер из их памяти воспоминание об этой встрече. Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то позвонил в полицию и сообщил, что в центре города видели мужчину, который нес на руках находившуюся без сознания женщину. И все же, когда они добрались до дома, Томас испытал такое облегчение, что даже не заметил, что выключенный перед уходом свет теперь горит.

Закрыв дверь ногой, Томас собрался было отнести Инес в спальню на втором этаже, когда вдруг с тревожным удивлением понял, что в доме кто-то зажег свет. Уже поставив одну ногу на первую ступеньку, он замер, стараясь справиться с внезапным выбросом адреналина, и в этот момент Томас скорее почувствовал, чем услышал, как наверху открывается дверь.

На верхней площадке никто не появился, но Томас услышал какое-то движение в одной из комнат. Тихо развернувшись, он, осторожно ступая, прошел в гостиную и уложил Инес на кушетку. На цыпочках он подкрался к двери, по пути схватив со стола тяжелую настольную лампу, затем, все так же неслышно ступая, двинулся дальше.