— Вы правы, — согласился Лайам. — Но попробовать стоит.

— Значит, так мы и порешим. Но это, как я понимаю, не единственная ваша забота. Кстати, вы собираетесь заниматься этим призраком или нет?

Лайам сказал, что да, собирается, — в основном из жалости к безумной, не находящей покоя душе.

Впрочем, неплохо будет задать этой душе пару вопросов. Что ж, возможно, матушка Джеф сумеет ее придержать.

— Пожалуй, мне стоит наведаться домой, — сказал он эдилу. — Я вернусь ближе к вечеру.

— Вам понадобятся помощники для вечерней прогулки?

Лайаму вспомнилась ухмылка Шутника и недобрый взгляд, брошенный им через площадь. Теперь карада знает, что чужак связан с эдилом. Несколько стражников за спиной определенно ему бы не помешали. Но при этом Лайам не хотел подставлять под удар Оборотня, если тот все же решится прийти.

— Да нет, мне хватит одного Боулта.

— И то лишь потому, что он умеет держать язык за зубами?

Лайам улыбнулся. Пора бы уже ему и привыкнуть к способности Кессиаса все схватывать на лету.

— Совершенно верно. Не хотите ли вы со мной пообедать?

Они договорились встретиться в заведении Хелекина, и Лайам отправился на конюшню. По дороге к бухте Лайам с удовольствием размышлял о пользе ловушек. Задержав дух Двойника, он сможет выяснить, верны ли некоторые его подозрения, тем более что вопросы теперь будут задаваться не наугад. Вторая ловушка, правда, могла не сработать, но капкан остается капканом, даже если к нему не идет зверь. К тому же негромкий внутренний голос говорил Лайаму, что засада в храме совсем не окажется даром потраченным временем.

Тот же самый голос заставил его отправиться прямиком в библиотеку. Лайам даже не стал расседлывать чалого, а просто ослабил подпруги и привязал его у дверей.

«Странно, — прозвучало в мозгу Лайама, пока он проглядывал книжные полки. — Очень странно, что эта жрица так много о тебе знает».

— Ты полагаешь? — рассеянно отозвался Лайам; его внимание было приковано к книгам.

«Да. И возможно, она права?»

Лайам оторвал взгляд от полок и посмотрел в сторону дверного проема, там на пороге уютно устроился Фануил.

— В чем? В том, что я, сам того не ведая, могу быть полезен богам? А почему бы и нет? Такое уже случалось. Вопрос в другом: каким именно богам я должен способствовать? И на каких уровнях бытия? И если из нас двоих кто-то философ, пусть также ответит: есть ли у меня выбор?

«Ты не веришь в предопределение?»

— Нет, но это неважно. Важно, во что верят боги. И если они верят в предопределение, всем прочим остается с ними лишь согласиться, разве не так?

«Не знаю».

— Это был вопрос, не требующий ответа. Дракончик сморщил мордочку, что свидетельствовало о его глубокой задумчивости.

«Твои мысли разбросаны», — после довольно продолжительной паузы заявил он.

Лайам кивнул; он и вправду позволил себе на какое-то время расслабиться, размышляя о загадочной роли рока в жизни людей. Пожав плечами, он вновь повернулся к полкам и принялся, постукивая пальцами по корешкам, читать названия книг.

В сборниках басен, стихов и в записках путешественников нужных ему сведений содержаться никак не могло, равно как и в многочисленных трудах по истории. Толстые тома, посвященные магии и колдовству, Лайам тоже вниманием не побаловал; в них могло бы найтись что-то полезное, но ужасное изложение материала делало их во многом совершенно невразумительными, а сейчас ему некогда было просматривать сотни страниц в погоне за крупицами знаний. Оставались книги по философии, однако и они были столь объемисты, что Лайам нахмурился и опустил руки.

«Что ты ищешь?»

Дракончик, несомненно, знал, что ищет Лайам, — или мог бы тотчас узнать, — но он, по-видимому, захотел сделать Лайаму приятное. Приличия есть приличия, их следует соблюдать.

— Я хочу побольше узнать об уровнях бытия — эфирном и астральном — так, кажется, их именуют? И еще о серых землях и о том, как они соотносятся с нашим миром. Ты говорил, что Тарквин умел заглядывать в другие миры, и я надеюсь, что тут найдется подходящая книга.

«Найдется. Нижняя полка, справа. Она так и называется „Уровни бытия“».

— Просто замечательно, что ее не назвали иначе.

Ученый труд со столь многообещающим названием обнаружился именно там, где и сказал Фануил; его обложка слепилась с обложками соседних томов, и когда Лайам потянул книгу за корешок, она вынулась не сразу и с легким треском. На обрезе ее лежал толстый слой пыли.

Лайам дунул, и в воздух поднялось грязноватое облачко.

— Как видно, Тарквин частенько в нее заглядывал?

«Нет», — отозвался дракончик. Лайам не стал объяснять уродцу, что это шутка, у него появилось занятие поважнее. Страницы толстого фолианта были исписаны мелким, убористым почерком, столь плотным, что хвостики букв верхних строк зачастую наползали на нижние строки. Пристроив тяжелую книгу на согнутом локте, Лайам принялся проглядывать ее, в надежде обнаружить хотя бы какую-то схему или рисунок. Но оказалось, что вся книга — от корки до корки — заполнена только текстом.

— Я этого никогда не прочту, — простонал он в конце концов, потом со стуком захлопнул том и водрузил обратно на полку. — У меня нет в запасе свободных полутора лет — а если бы и были, я все равно бы уже через полгода ослеп.

«Я читал эту книгу».

Лайам удивленно воззрился на мелкую тварь.

— Ты? Каким это образом? — Лайаму тут же представилось, как его фамильяр с умным видом водит мордочкой над разворотом огромного фолианта. — А как ты перелистывал страницы — хвостом?

Фануил фыркнул.

«Когда мастер Танаквиль читал ее, я мысленно шел следом. Он всегда позволял мне читать вместе с ним, потому что я все запоминаю».

— Так уж и все?

«Все».

— Так что ж мы теряем время?! Тыже можешь мне обо всем рассказать!

«Книга слишком толста, чтобы…»

Лайам вскинул руку, останавливая поток рассуждений уродца.

— Неважно. Это не имеет значения. Просто расскажи о том, что мне нужно знать.

«Тебе нужно узнать о разных уровнях бытия».

— Фануил! — раздраженно воскликнул Лайам. — Я знаю, что я хочу узнать, потому что именно этого я не знаю! И я хочу, чтобы ты помог мне восполнить пробел!

«Я понял, мастер».

Лайам с трудом разжал кулаки.

— Ну что ж, приступай.

Дракончик полуприкрыл веки и посмотрел на хозяина, затем встряхнулся, словно пес, выбравшийся из воды, и принялся вталкивать ему в голову мысли. Постепенно в мозгу Лайама стала вырисовываться странная картина мироустройства.