– Слушаюсь, господин… – голос бесцветный, мёртвый.

– Свяжись с агентом, который около Ванчжуна. Выясни обстановку. Если армия тюрок или ханьцев хотя бы в двух дневных переходах от крепости, вели ему уводить войско. Агенту в Чанъани прикажи затаиться и ждать. Если мой расчёт верен, года через два или три у нас появится шанс завладеть ключом относительно безболезненно.

– Как прикажете, господин.

– Пошёл вон. У меня сейчас видеоконференция с директором китайского народного банка… Тьфу, желтомордые, и тут без вас не обойтись…

Ханы сидели, попирая подушки своими задами и пачкая драгоценные ковры расшитыми шёлком, но пыльными сапогами. Сидели молча. Ждали его, Ли Ванчжуна, ответа.

Что им ответить?

Будь у хана Айяна при себе больше войска, ещё неизвестно, кто кому ставил бы условия. Но двоюродный братец главной жены привёл с собой лишь несколько сотен. Жадная тупая сволочь. Видать, весь ум этой семейки уже которое поколение достаётся одним женщинам. Сюйцзы, с рождения носящая ханьское имя и воспитывавшаяся при дворе хуанди, куда больше заслуживает титула, чем её братцы, что двоюродный, что родной.

Но что же ответить этим наглецам, осмелившимся выдвигать ультиматум своему хагану?

Что мохэ не идут в бой, это верно, упрёк справедлив. Что нукеры Ванчжуна толкутся при персоне хагана и не идут в бой – тут можно и поспорить. Но заявить, что либо завтра они все идут на штурм, либо все уходят в степь – это уже слишком. Бунтом пахнет. А что такое бунт, Ванчжун знает лучше всех.

«Ты говорил, что в этой крепости есть приручённые огненные демоны, которых можно захватить. Ты говорил, что в этой крепости мало войска, и нас там не ждут. Вчера ты сказал, что слабые духом ханьцы сдадутся, едва услышат крики своих жён и детей. Ты солгал трижды, Ванчжун. Наши родичи не видят смысла осаждать эту крепость, тем более что разведчики доносят о приближении сразу двух армий. Ханьцы с юго-востока и тюрки с северо-запада идут за твоей головой. Они в трёх дневных переходах отсюда. Ханьцы казнят нас всех. Тюрки казнят одного тебя, а нас подчинят своей власти и обложат данью. Твой единственный шанс на спасение – это захват огненных демонов. Тогда мы все сможем уйти на север и говорить с тюрками на равных, не боясь мести императрицы. И помни: ты хаган лишь до тех пор, пока мы все признаём за тобой право на этот титул. Докажи, что достоин его».

– Я дам ответ утром, едва взойдёт солнце, – мрачно проговорил Ванчжун. Гнев стеснил его сердце, но лицо осталось неподвижным и бесстрастным. – Теперь оставьте меня. Я услышал ваши слова, мне нужно их обдумать.

Сюйцзы и Пайфэн. Вот его лучшие советчики. Его жена и любимая наложница. Маньчжурка и хань. Опытная и совсем девчонка. Но при этом одинаково мудрые и властные. Недаром они почти сразу нашли общий язык. Айян – так, для мебели. Родственничек, демоны его сожри. Только и делает, что вино хлещет. Причём дорогущее. Даже сейчас в его аньской[7]пиале дивный напиток, привезенный из далёкого Рума. Хорошо, что в Ючжоу захватили немало дорогих вин, не то он разорился бы на этом пропойце. И слова ему не скажи, вмиг лишишься поддержки хагана мохэ, пусть он и брат Сюйцзы. Почему-то кузен Айян ему дороже мудрой сестры.

Две женщины вышли из-за толстого ковра, разгородившего белую юрту на две части, чинно и тихо, лишь подвески на серебряных и золотых заколках мелодично позванивали. Вошли и сели на спешно подложенные служанками подушки.

– Пошли вон, – приказала им Сюйцзы.

Молчаливые и незаметные, словно тени, служанки мгновенно исчезли за ковром.

– Всё слышали? – спросил Ванчжун.

– Они правы, – голос жены был чуть хрипловат. – Либо завтра штурм, либо нам придётся уходить отсюда со всей возможной поспешностью. Кроме того…

– Говори, здесь чужих нет.

– Великий господин приказал уводить войско, если хань или тюрки будут в двух дневных переходах отсюда.

– А они в трёх.

– Именно. Мы можем попытаться выполнить первый приказ великого господина. Удастся штурм или нет, в любом случае выполним и второй приказ.

– Но лучше выполнить оба, господин, – голосок юной наложницы был ещё свеж и приятен уху. – При этом можно было бы захватить не только огненное оружие, но и людей, умеющих с ним управляться.

– А было бы неплохо, братец, – встрял Айян, отхлебнув из пиалы. – Получишь оружие и умелых людей. Кто тогда решится оспаривать твой титул?

«Твой драгоценный кузен, например, – озлился Ванчжун, тем не менее сохраняя непроницаемое лицо. – Я захвачу оружие, он твоими руками отберёт его у меня и откупится от императрицы моей головой. К нему спиной лучше не поворачиваться».

– Оружие ещё не в наших руках, что толку гадать, – сказал он вслух. – Но если мы решаем завтра идти на штурм, твоим воинам не отсидеться в лагере.

– Они пойдут на штурм, – пообещал Айян. – Вот сестрица свидетелем будет. Если что, сама им и прикажет.

– Иди спать, братец, – в усмешке Сюйцзы сквозило презрение.

– Пойду, сестричка, непременно пойду. Только ты, если я вдруг забуду, не пожалей слов, скажи братцу одну вещь… эээ… насчёт этих заговорщиков из Когурё и Пэкче. У ханьцев уже есть огненное оружие, а у них нет. Пусть братец трижды подумает, прежде чем вступать в войну с империей из-за каких-то корейцев. А если и вступит, пусть позаботится о безопасном пути к отступлению. Братец Ванчжун здорово разозлил старуху У Хоу[8], она не станет церемониться с теми, кто попытается сейчас выйти из-под её руки.

Надо же. Пьянь пьянью, а умное слово сказал. Может, он только прикидывается вечно хмельным дурачком, а?

– Я передам брату твои слова, – более милостиво проговорила хаганша. – А теперь ступай.

– Прекрасное вино, – рассмеялся Айян. – От него наутро совсем не болит голова…

– Иди, братец.

– Хорошо, хорошо, уже иду…

Мало ли теней скользит ночью между палаток воинов в лагере осаждающих? Немного. Часовые – само собой. Кто расхаживает на посту, кто сидит у костра, ожидая своей очереди идти в караул. Кого-то просто «позвала природа». Около юрт, поставленных для ханов, случается, крутятся слуги. Изредка пробегает подросток-посыльный: один хан написал другому записку или пришли свежие новости с только что прибывшим гонцом. Лекари и шаманы стараются исцелить раны воинов, которым днём досталось ханьских стрел и ярости огненных демонов. Но большинство всё-таки предавалось сну. Ночь – время злых духов, незачем гневить их лишней суетой.

Эта тень скользила меж палатками, таясь ото всех – и от людей, и от духов ночи. Лёгкие, почти неслышные шаги, небольшой росточек, тонкий стан, который не мог скрыть даже тулупчик, подаренный хозяйкой. Длинные косы уже выбились из-под шапки, и служаночка, боясь поднять шум, даже не пыталась запихнуть их обратно. Судя по тому, как она кралась, вряд ли целью её рискованной ночной прогулки было любовное свидание.