Но Дарнли по-прежнему мрачно смотрел в пол, скрестив на груди руки.

– Разумеется, здесь есть подходящее место для вас, – оно находится прямо под апартаментами Его Величества. Разрешите показать его вам.

Они развернулись и прошли через длинный зал. В соединительным коридоре им пришлось подняться на две или три ступени, так как здания находились на разном уровне.

Бальфур возглавил путь вниз от каменной площадки на вершине спиральной лестницы и показал ей комнаты, в точности похожие на покои, предназначенные для Дарнли: приемную, ведущую в большую спальню. Даже здесь горел камин, и от связок камыша, перемешанного с травами, в комнате пахло июльским лугом.

– Вы либо очень богаты, если обогреваете и ароматизируете даже пустые комнаты, либо очень кропотливы и ничего не оставляете на волю случая, – обратилась Мария к Бальфуру. Она внимательно следила за ним.

– Я признаюсь в некоторой экстравагантности, – ответил он. – Это мой недостаток.

«Вовсе нет», – хотела она ответить, но инстинктивно остановилась. Меховая опушка его дублета была сильно потрепанной, и он не носил золота или драгоценных камней. Экстравагантность не являлась его врожденной чертой.

«Ему приказали подготовить все это, даже мои покои, чтобы оставить наилучшее впечатление, – подумала она. – Но кто приказал это сделать?»

Внезапно уединенное расположение и тесные помещения для всех, кроме нее и Дарнли, не позволявшие поставить сильную стражу, показались ей зловещими признаками.

Она заметила, что Бальфур тоже наблюдает за ней.

«Если кто-то хочет отнять у меня жизнь, как это было сделано с Риччио, у них ничего не выйдет, – подумала она. – У меня есть Босуэлл, который позаботится о том, чтобы мне ничего не угрожало».

– Комната выглядит замечательно, – в итоге сказала она.

При первой удобной возможности Мария покинула Кирк-о-Филд и уехала в Холируд под предлогом выбрать мебель и другие вещи для отправки в дом больного мужа.

Замок должен был бы обрадовать ее, но там ощущалась такая же атмосфера недоброжелательства, как и в Кирк-о-Филде. Казалось, ее собственные апартаменты населяли призраки Риччио, Рутвена и других безымянных, но незримо присутствовавших там. Холируд так и не очистился от зла, совершенного в его стенах.

«Это потому, что мы с Босуэллом еще не были здесь вместе», – подумала она.

Но мысль о занятиях любовью с ним в тех покоях, где убили Риччио, была отвратительна.

Ей удалось задержаться достаточно долго, чтобы получить возможность хотя бы недолго поговорить с Босуэллом. Ее слуги занимались разжиганием камина: даже в королевских апартаментах камины, как правило, оставались холодными до прибытия жильцов.

Разожженные камины в Кирк-о-Филде… Тщательная подготовка… Все это вызывало смутное беспокойство.

Босуэлл появился в дверях, и ее сердце гулко забилось.

«То, что я когда-то услышала от Дианы Пуатье, оказалось правдой, – с удивлением подумала она. – Если любишь кого-то, то задерживаешь дыхание, когда он заходит в комнату».

Он хмурился и, судя по всему, думал о чем-то своем. Она забыла о собственных тревожных мыслях в стремлении утешить его. Босуэлл огляделся по сторонам и с досадой покосился на слуг. Их присутствие мешало ему говорить, но отослать их означало бы пробудить новые подозрения.

– Не странно ли, что у короля возникло внезапное желание поселиться в Кирк-о-Филде? – спросила она. – Не представляю почему. Это затруднит его лечение, но он настаивает на своем.

Слуги раздували огонь, который никак не хотел разгораться. Комната наполнилась дымом – должно быть, они не позаботились очистить каминную трубу. Оттуда доносились шорохи и шипение каких-то мелких животных, выкуриваемых из своих гнезд. Босуэлл с нескрываемым презрением смотрел на слуг.

– Вы присоединитесь к нему? – деловито спросил он.

– Я собираюсь посещать его, но не хочу вмешиваться в работу врачей. В конце концов, его лечение – самая важная вещь сейчас. Там есть большой приемный зал с помостом в дальнем конце. Вероятно, по мере того как он будет идти на поправку, то сможет принимать некоторых придворных. Кстати, нужно распорядиться об отправке его трона, чтобы все выглядело надлежащим образом.

Босуэлл снова покосился на слуг, возившихся на коленях у камина, и закатил глаза.

– Желаю ему скорейшего выздоровления, – наконец сказал он и поклонился, готовый уйти.

«Подожди! – мысленно взмолилась она. – Подожди, я должна сказать тебе, что происходит!»

Но это было безнадежно. Придется ждать более подходящего времени.

* * *

В течение следующих нескольких дней врачи держали Дарнли в строгом уединении и провели ему курс лечения, включавший горячие ванны с солью, притирания с козлиным жиром, бульон с красным перцем и тутовником и повязки с розовым маслом и камфарой – для лечения нарывов и предотвращения рубцов. Между сеансами лечения, повторявшимися каждые четыре часа, он должен был лежать в постели и спать. Но на самом деле ванну так долго наполняли горячей водой, что половину этого времени Дарнли бодрствовал рядом со слугами, таскавшими ведра с водой и снимавшими тяжелую крышку, удерживавшую тепло внутри.

Поскольку он знал, что они постоянно наблюдают за ним, то посвящал время благочестивым занятиям. Он читал псалмы, изучал Библию и держал четки на видном месте у кровати. Он хотел, чтобы эта неделя осталась в памяти всех, кто находился рядом, образцом смирения и набожности. Он писал письма отцу, тревожившемуся о его безопасности, успокаивая его и вознося хвалы за свое примирение с королевой.

«Милорд, я решил написать вам и отправить это письмо с вестником моего доброго здравия, за что я благодарю Господа. Мое выздоровление идет быстро благодаря хорошему лечению и благим пожеланиям моей любимой королевы. Заверяю вас, что все это время она ведет себя как добрая и любящая жена; надеюсь, Бог наполнит радостью наши сердца, так долго отягощенные тревогами и заботами. Мой посланец может удостоверить все, о чем я пишу вашей милости, и честно свидетельствовать об этом. Итак, благодарю Господа Всемогущего за скорое избавление от страданий и вверяю нас под Его защиту.

Писано в Эдинбурге, 1 февраля,

Ваш любящий и покорный сын,

Король Генрих».

Да. Бог наполнит их сердца радостью. Скоро они предстанут перед Его взором и навсегда покинут эту юдоль скорби.

Но когда лечение настолько укрепит его силы, чтобы королева смогла провести ночь с ним? Иначе осуществление его плана будет невозможным. А если не здесь, то где?

После четырех дней строгого режима врачи объявили, что скорость, с какой он идет на поправку, изумляет и радует их. Количество ванн было сокращено до двух: утром и вечером. Перевязки прекратились, если не считать наложения мази на места нарывов, и он смог вернуться к обычной пище.