«Я привезу недостающий порох из Данбара. Парис и мои сородичи помогут уложить его. Когда Дарнли ляжет спать в ночь на воскресенье, мы зажжем порох. Люди решат, что он взорвался по собственной неосторожности. Преступник наказал сам себя, подпилил сук, на котором сидел.

Тогда Мария будет свободна, и мы сможем пожениться».

Но это прозвучало не как радостное известие, а как приговор, обрекавший его на неведомую участь.

Босуэлл потянулся к своему военному трактату и поднес его к груди, как талисман.

«Я солдат, а не государственный деятель. Мне нужно лишь ее тело, а не ее корона. А кроме того… Все, кто ее любил, умерли молодыми или не по своей воле. Франциск. Шателер. Джон Гордон. Риччио. А теперь Дарнли».

Босуэлл покачал головой. Все это женские страхи и домыслы. У него есть цель, и если он не достигнет ее, то Мария умрет.

Против своей воли Босуэлл подивился изобретательности Дарнли, который предоставил бездушной силе делать свое дело, как будто человек не приложил к этому руку.

– Но для победы недостаточно одного хитроумия, – тихо сказал он. – Нужна еще храбрость, удача и точный расчет.

«Пусть тебе повезет, Босуэлл! – взмолился он. – Пусть удача будет на твоей стороне хотя бы раз в жизни, и тогда она больше тебе не понадобится».

* * *

Мария пребывала в замешательстве. Последние два дня Босуэлл не появлялся в приемном покое Дарнли и не посылал ей личных сообщений. Как ни странно, его слуга Парис тоже отсутствовал, и, хотя Мария пыталась поднять себе настроение мыслями о торжествах после свадьбы Бастиана и Маргарет, ощущение зла, сгустившегося вокруг, никуда не исчезло, когда жених и невеста выбрали черный цвет для своих свадебных нарядов.

Оставалось лишь два дня до того, как Дарнли уедет из Кирк-о-Филда. Он категорически отказался переехать в Холируд до свадьбы и заявил, что не собирается присутствовать на церемонии.

«Он делает это, чтобы досадить мне, – подумала она. – Но он не представляет, как прекрасен для меня каждый день свободы от него».

В понедельник он вернется в Холируд и, несомненно, надеется той же ночью оказаться в ее постели. Она содрогалась от отвращения при мысли об этом.

«А Босуэлл – как мне увидеться с ним? Смогу ли я вообще когда-либо встретиться с ним так, как хочу: провести с ним вечер, спокойно поужинать, заняться любовью в постели, поспать и снова заняться любовью посреди ночи? Это должно случиться. Этого не может не случиться.

Почему мой отец открыто развлекался со своими любовницами, а я должна скрываться, словно чумазая служанка?»

Она вспыхнула от негодования и на мгновение возненавидела своего отца.

«А мой дед? – с горечью продолжала размышлять она. – Он спал с бабушкой Босуэлла и не делал из этого тайны. А мы, их внуки, не можем себе этого позволить, потому что я королева, а не король. Мне недоступно то, что было дозволено Якову IV.

Он не мог испытывать более сильного желания!»

Ее страсть к Босуэллу и любовь к нему не подходили ни под какое описание…

– Пожалуйста, сядьте, Ваше Величество. Вы едва держитесь на ногах.

Смутившись, Мария обернулась и увидела лорда Джеймса, стоявшего за ее спиной.

Лорд Джеймс, живое воплощение королевских привилегий ее отца, проворно пододвинул стул. Она села, избегая его взгляда и остро чувствуя прилив крови к своим щекам.

– Извините за вторжение, но я хотел получить разрешение ненадолго отлучиться из Эдинбурга, – он говорил так почтительно, как будто никогда ничего не делал без ее позволения. – Я нужен моей жене в Сент-Эндрюсе.

Слишком занятая своими беспокойными мыслями, она ответила:

– Лучше останьтесь еще на один день, чтобы не пропустить свадебные торжества. Потом можете ехать.

– Но мне нельзя медлить! – встревоженно воскликнул он. – У моей жены случился выкидыш, и врачи опасаются последствий горячки. Я должен ехать немедленно!

– Хорошо. Когда вы вернетесь?

– Как только смогу.

* * *

Босуэлл похлопал последний мешок пороха, уложенный под самым потолком подвала. Дело было сделано. Что за адская работа! Он провонял потом и убедился в том, что его раны еще не полностью зажили. Живот болел особенно сильно после каждого сокращения мышц.

Но дело было сделано.

И как раз вовремя. Лорд Джеймс срочно отбыл из Эдинбурга по личным обстоятельствам. Если кто-то хотел получить явный признак грядущего политического убийства, то требовалось лишь обратить внимание на его отсутствие. Его никогда не было рядом со сценой преступления.

«Бросить камень так, чтобы никто не увидел твою руку» – вот его девиз.

Лорд Джеймс и все остальные действительно хотели устранить Дарнли. Но в конце концов, лишь Босуэлл сможет выполнить эту задачу.

«Так и должно быть, – подумал он. – Я любовник королевы, и она в своем чреве носит моего ребенка. У меня личная ответственность, а у них всего лишь политическая».

Теперь начинался самый трудный этап – ожидание. Ждать, пока пройдет долгое воскресенье, ждать свадебную церемонию, банкет, прощания Марии с Дарнли и ее отъезд в Холируд.

Арчибальд Дуглас со своими людьми должен был окружить дом, чтобы Дарнли не смог сбежать. Француз Парис зажжет порох, хотя Босуэлл предпочел бы, чтобы эта честь выпала ему самому. Но дело важнее личных чувств.

* * *

Свадебная церемония, состоявшаяся в католической королевской часовне Холируда, прошла хорошо. Несмотря на собственный несчастный брак, Мария не могла удержаться от оптимизма при виде того, как другие произносят знакомые клятвы.

Босуэлл пришел, несмотря на свои протестантские убеждения, и во время церемонии она смотрела ему в спину, не в силах отвести взгляд и гадая, почему даже эта часть его тела кажется неповторимой и отличается от остальных.

Все отправились на свадебный пир, а потом небольшая группа вельмож устроила официальный обед в честь отъезда Моретты, представителя герцога Савойского, хотя казалось, что он прибыл совсем недавно. Он опоздал на крещение больше чем на полтора месяца.

Босуэлл расположился на противоположном конце стола. Мария незаметно наблюдала за ним, поддерживая оживленный разговор с графами Аргайлом и Хантли.

– Он так сильно опоздал, что, пожалуй, мог бы стать крестным отцом вашего следующего ребенка, – заметил Аргайл и подмигнул ей.

– В самом деле…

– Его подарок великолепен. Веер с рукоятью, усыпанной сапфирами…

Босуэлл сильно сжимал свой кубок. На таком расстоянии она не могла заметить, как дрожит его рука.

После окончания трапезы Мария поняла, что до начала бала-маскарада в Холируде и формальной церемонии «сопровождения молодых к брачному ложу» остается еще несколько часов.